Демин шмыгнул носом.
– Легко тебе говорить! Тебя они больше не позорят перед остальными. Не высмеивают. Не задевают. Не травят за каждый чих…
– Потому что я плюю на их собачий лай. И если ты думаешь, что их обидные слова про тебя что-то значат для меня, ты ошибаешься. Я не сужу о людях по оценкам хенке. Остальные парни, думаю, тоже.
– За всех говоришь?
– Да. Потому что если кто-то из других полукровок решит посмеяться над тобой впредь, я встану на твою сторону и прекращу это.
Демин в недоумении заглянул в непроницаемое лицо Валари.
– С чего тебе заступаться за меня? Я же тебе враг?
– Ты мне не враг, а товарищ, пусть и не слишком хороший. Вы все мне товарищи, хотите вы того или нет. И я буду поддерживать справедливость. Только будучи справедливыми друг у другу мы сможем ужиться рядом и противостоять нападкам этих хенке. Если здесь кто и враг мне – так это они. И я буду защищать каждого из вас, моих товарищей, от них… И от Хати-Йоремуне, если потребуется. Я не позволю никому смеяться над вами… Над нами всеми. Но если ты еще хоть раз попытаешься напасть на меня во сне или задумаешь ударить в спину – я убью тебя.
Он этих слов Демин содрогнулся. Глаза странного полукровки, глядящие на него в упор, были холодны и безжалостны, как у дикого хищника. Два куска льда, хранящие первозданную тьму.
– Х-хорошо, – Демин заикаясь кивнул и быстро утер слезы. – Х-хорошо, Валари, я рад, что ты не держишь на меня зла за то недоразумение. И вот…
Не зная, как закончить неудобный разговор, он просто протянул собрату по несчастью руку.
Баня стояла чуть поодаль, у сиреневых кустов. Из-за пожаров теперь многие в Нерке так строили – подальше от жилых помещений и скотных дворов.
Возле пруда.
Это госпожа Виргин попросила сопроводить Табиту на помывку.
– Конечно, – согласилась Лили и протянула тихой девочке руку. – Пойдем. – Она не отпускала ладонь важной гостьи, пока вела ту по тропинке. – Сейчас погреемся. Чую, банька будет теплая. Отец сегодня дров не пожалел.
– А обычно жалеет? – подала голос Табита.
– Да, – смутилась Лили, почему-то испытывая чувство вины из-за обычной жадности отца. – Он не любит лишний раз растрачиваться. Говорит, что это называется домовитость и хозяйственность.
– А у нас такое обычно скупостью называют.
– Ну у вас там порядки другие. А еще вы богатые, можете себе позволить, а мы бедные.
Лили стало обидно за свое положение. Она хоть и не одобряла отца, но понять могла. Да и вообще. Легко этой знатной девочке рассуждать. Она небось в нужде не жила. Правильно мама говорит – сытым голодных не понять…
– Извини, – сказала вдруг Табита. – Не хотела тебя обидеть.
– Да ладно… – Лили удивилась. – Знаешь, ты такая странная. В хорошем смысле. Ты просишь прощения у меня, обычной деревенской девчонки, хотя сама являешься знатной госпожой. Твоя мама тоже необычная… И добрая.
– Она мне не мама.
– Не мама? А кто?
– Мачеха. Вторая жена моего отца, правителя Города-Солнце, владыки благословенной земли Куттана, – призналась Табита.
– Эта добрая женщина – твоя мачеха? – Лицо Лили вытянулось от изумления. – Даже не верится. Мне казалось, что мачехи злые. Прямо злющие! Так в сказках рассказывают.
Табита пожала плечами.
– А в жизни по-другому.
– А отец твой правда правитель?
– Да.
– Ого! Так ты настоящая принцесса?
Принцесса Табита.
Лили своему счастью поверить не могла. Она, простая селянка, общается с настоящей принцессой. И не как прислужка, не «принеси-подай», а почти по-дружески. Понятное дело, что настоящей дружбы меж ними завестись не может, но так ведь похоже…
