Мать родила нас троих погодками. Отец хоть и ушел к молодой любовнице, но и нас не оставил. Приезжал на все дни рождения, привозил подарки. Обеспечивал всем. Молодуха его не стервой столичной оказалась. С уважением относилась к матери и к нам. Да и уходил он, как говорят, по-людски. Сначала поговорил с мамой. Потом и с нами. Объяснил все. Не стал прятаться и выставлять женщину, подарившую ему троих детей, на посмешище. Сказал, что год терпел, но больше так не может. Не может ложиться спать с нашей мамой, думая о другой женщине. И что, уходя из семьи, даже не знает, как его зазноба к нему относится. Но изменять не может даже в мыслях. И ушел.
А девушка та, едва узнав о своем тайном воздыхателе, который вдруг стал явным, только пятками в сторону от нашего папани засверкала. Сперва избегала, пряталась. Потом пыталась урезонить, мол, детей же трое, семья. Даже договориться пыталась, устав от постоянного штурма, что переспит с ним, если он после вернется в семью. Но отец был непоколебим. Люблю, и все тут, пожалуйста, дорогая, в ЗАГС. И только через полтора года осады в виде внимания, подарков, цветов и многих других уловок, не зря же он полковник, крепость под именем Виктория, на тот момент двадцати трех лет отроду, сдалась.
Мама, сестра, брат и я были искренне рады счастью отца. Не было никаких обид. Да, он жил отдельно, но все мы по-прежнему оставались семьей. Отец обеспечил нас недвижимостью в столице, которую мы сдавали в аренду и получали от нее неслабый доход.
В маминой смерти я винил себя. Не сорвись я тогда и не наваляй учителю физкультуры так, что это было прописано в статье криминального кодекса со словами «тяжелые телесные», она бы сейчас была с нами.
А потом умерла и сестра. Она так и не сказала, кто отец ее ребенка. Хотя говорила нам все, даже то, что подругам своим не доверяла. А вот о нем ни слова. Взгляд потупит и молчит. Мы смирились. Это же ее сын. И раз отцу родному он не нужен, то теперь он только наш с Серегой.
— Надо узнать, кто такая, — проговорил брат, кивая себе за спину.
— Угу, — согласился я. — Баба Ирина говорила, ведьма.
Это была наша местная знахарка. К ней иногда приезжали со всей страны. Люди говорили, что она и вправду лечила. Но мы с Серегой в эту всю чушь не верили.
— А что, похожа, — рассмеялся брат. — Любовное заклятье на нас наложила, как думаешь?
— По любому! — ответил я. — Мы ж не пацанята. Когда у тебя в последний раз было так, чтоб пришел, увидел — и стояк?
— В школьные годы еще. С Ленкой.
Ленка была наша общая любовь. Приезжала на каникулы к деду. И в то самое жаркое лето нашей жизни мы ее и раскрутили. Оба. Одновременно. С того момента все и началось. Ленка нас не рассорила. Она нас сплотила еще больше, только на другом уровне.
Дома нас встречали Виталик и зарёванная нянька. Малой сидел надутый, как сыч, а нянька смотрела щенячьими глазами. Конечно же, она не хотела терять эту работу, платили мы хорошо.
— Вещи собрала? — бросил я ей.
Она умоляюще посмотрела на Сергея. И опять заплакала. Только нас этими слезами не пронять. Где она была, когда Виталик сбежал? Мы же специально нанимали молодую женщину, чтобы за ним поспевала. И вот не справилась. Хотя лёгкой атлетикой занимается. Это уже четвёртая нянька, облажавшаяся за последние полгода. Что же дальше будет? Надо срочно что-то менять, иначе Виталик таки окажется в тюрьме, как пророчат ему все местные бабули, пострадавшие от его шалостей. И связи его деда не помогут.
