– У вас же бывают, наверное, тренировочные полёты на дальние расстояние. Имею ввиду не серьёзные учения, а так: груз куда-нибудь доставить, слетать в другую часть с дружественным визитом… Одним словом, чтобы можно было прихватить с собой неофициально попутчика… Повторяю, не для газеты, просто мне хочется проверить одну версию.
– Конкретнее, – сказал полковник доверительно, но на лице отобразился щит непроницаемости.
– Один человек… довольно известный, посещал труднодоступную местность. Туда можно попасть только вертолётом или плыть по реке, причём до реки также нужно ещё добраться. А он проделал маршрут за ночь. Это обратно его вертолётом вывозили, а туда… как?! – С последним словом Евгений развёл руками так артистично, что необъяснимая загадка завладела умом и командира.
– Вот оно что?! – воскликнул полковник, больше переживая за репутацию части, чем интересуясь удивительным путешествием. – А в этой истории нет ли чего противозаконного или криминального? Как я понимаю, вы подозреваете, что наш вертолёт мог доставить вашу известную особу к чёрту на кулички?
– Особа – не наша, слава богу! Этот человек – кандидат в депутаты по восемьдесят второму северному округу. И визит его туда можно назвать официальным. – Евгений забыл, что хочет разговорить военного, чтобы тот проговорился ненароком, и откровенно выложил информацию. Спохватился, но слово – не воробей! – Никому бы и дела не было до его странного вояжа. Только загвоздка получилась – исчез. Не могут найти. На севере нет, и не был с прошлого раза…
Командир части вертел в руке карандаш, которым он делал какие-то пометки в блокноте ещё до начала разговора. Карандаш выскользнул из пальцев и со звонким стуком упал на пол. Полковник наклонился под стол, изогнулся, чтобы достать беглеца, а когда выпрямился на лице багровели яркие пятна: толи от натуги, толи от беспокойства.
– Даже если бы наш вертолёт и довозил кого-то, то какое это имеет отношение к пропаже, ведь его оттуда вывезли. Официально, заметим, а не наши лётчики! Притом у нас никто никогда никаких попутчиков… потому как не положено! – Полковник отчеканивал слова громко, как команды, но в голосе угадывалась неуверенность.
Знакомец молча кивал в знак согласия, переключая внимание на запах цветов в горшочках, которых на подоконниках расплодилось немерено. «Тоже не положено, наверное», – подумал он, и эта мысль заставила продолжить «дипломатию».
– Версия у меня такая: если единожды этот Елин договорился улететь в тайгу, то мог бы ещё раз упросить забросить его в любое место. Теоретически возможно ведь.
– Не думаю, что мои подчинённые пойдут на это. Исключено.
– Понимаете, если официально станет известно просто подозрение на возможность подобного инцидента, то никакие военные секреты не помогут скрыть. А я ищу информацию неофициально, не для газеты, не для широкой огласки.
Полковник развёл руками, толи от неведения, толи от нежелания пролить свет. Он встал, опёрся рукой о спинку стула, демонстрируя этой позой дружелюбное отношение к собеседнику, но разговор не продолжил.
Когда командир нырял под стол за карандашом, Евгений обозрел просторный кабинет и остановил внимание на графике на стене. Он понял, что это календарный план: по горизонтали располагались цифры от одного до тридцати одного, а по вертикали – фамилии, с указанием воинского звания. Небольшое количество клеток закрашено красным цветом – скорее всего в эти дни летали. Чтобы глянуть ещё раз на график, журналист тоже встал, изобразил задумчивость, прошёлся по кабинету в одну сторону, затем не спеша развернулся в обратную сторону. В процессе поворота задержал взгляд на плане. Его интересовала середина месяца. Красная клетка стояла у одного командира вертолёта – у майора Кузовлёва.
