– Я надеюсь, ты плачешь не потому что до коликов боишься членистоногих, – в итоге сухо произнес он, смотря в окно.
Кира хлюпнула носом и наспех вытерла глаза лапами.
– Нет. (Хлюп). Нет, не боюсь. Я плачу, потому что мне много лет никто ничего не дарил. Вот так. (Хлюп). Персонально. И потому что это вообще. Ну просто. Неожиданно. Очень и приятно. Это очень приятно, и очень неожиданно.
Хоть она и попыталась взять себя в руки, но эмоции все же победили. Фауст заметил ее резкое движение и дернулся в сторону. Не сиди они в тесном салоне автомобиля, рассчитанного к тому же на людней, то он, наверное, и вовсе бы отскочил от нее, как испуганный подросток. Но здесь место для маневра было ограниченно, так что Кира беспрепятственно обняла его обеими руками за шею и зажмурившись вжалась мокрой горячей моськой в его ключицу.
– Спасибо, Фауст, – прошептала она, сражаясь с конвульсивными содраганиями собственного тела. – У меня просто нет слов. Спасибо большое. Она прекрасна.
Как и всегда, ее прикосновение его обожгло. Горячей лавиной прокатилось от головы к низу живота, так что руки до самых пальцев пошли мурашками. Когда Кира справилась со своим эмоциональным порывом и стыдливо отстранилась, Фауст недобро сверлил ее глазами из верхнего угла салона, в который забился, подняв зачем-то вверх обе лапы. Вряд ли это движение ознаменовало его капитуляцию.
– Никогда так больше не делай, поняла? – жестко сказал он. Девушка съежилась и кивнула. – У меня рефлексы не светские, кошка. Я тебе только что чуть челюсть не сломал. Потому что в последний раз, когда ты ко мне вот так рванулась, я сам чуть не остался без руки.
Он тряхнул в воздухе конечностью, напоминая Кире все ее недавние прегрешения.
– Ты поняла меня? – не унимался он. – Это серьезное нарушение субординации и моих личных границ.
Кошка вытянулась по струнке в кресле и глядя в пол быстро кивала. Челка опала на лицо, закрывая его как бело-серебристая ширма.
– Я поняла, Фауст. Извини.
Пес, успокаиваясь, тоже кивнул и постарался сфокусироваться на предстоящей дороге. Выводя из гаража длинный спокойный автомобиль, он через окно цапнул со стойки один из рекламных журналов с картой, рассказывающих о достопримечательностях городка.
На ланч они встали на полупустой, залитой полуденным солнцем автостоянке. Кира перебралась в кузов катафалка, который про себя стала называть комнатой, и углубилась в Справочник, перебирая все доступные инструкции и материалы про живые сундуки и правила их использования. Пес принес в бумажных пакетах еду из местной кулинарии, к слову, весьма приличную, и сел за руль, жуя бутерброд и также заняв глаза и мысли изучением карты в журнале. На кошку он снова не смотрел. И похоже, вновь включил игнорирование. Затем прямо из приборной панели вынул неприметную телефонную трубку с проводом-пружинкой, выполненную из такого же цвета древесного капа, что и сама панель. Набрал номер и, не представляясь, строго спросил, свободен ли объект семьдесят шесть по Сороковой улице. Выслушав ответ, также сухо сказал, что резервирует объект и будет на месте после семнадцати ноль-ноль. Завел автомобиль. Хотел было уже тронуться, но все же передумал и повернулся к Кире, чтобы поделиться с нею планом действий.
Кошка сидела на диване, сложив ноги по-турецки и была полностью поглощена своим подарком. Она что-то вычитывала в Справочнике и тут же пробовала на крабике новую комбинацию поглаживаний. Зверек тихо и с удовольствием посвистывал, покряхтывал и похрюкивал, словно барсук, проглотивший свистульку. Пакет с едой так и стоял нетронутым на выдвинутом столике рядом с кошкой.
