Впрочем, его сейчас гораздо больше интересовала личность их таинственного доброжелателя. Или он был тождествен с вредителем? Тогда получается: никто не хотел, чтобы поездка закончилась трагически. И вся эта кутерьма не более чем предупреждение. Но от кого и зачем? Чтобы они не имели дела с Трималхионом и не совали свой нос куда не следует?
И где же оно – это «куда не следует»?
Не зря, ой не зря у него чесался загривок. Верная примета опасности.
Проводив Натали до дома, где она снимала квартиру (строптивая девчонка, решив жить самостоятельно, упорхнула из отеческого гнездышка, опечалив мать и заставив деда уважать себя), Крис поехал к себе.
Здесь все было как обычно.
Ничто не свидетельствовало о чьем‑либо постороннем внедрении в его «логово». Все ловушки и маячки были на месте.
И за то хвала Создателю.
Сбросив пропитавшееся потом тряпье, как он обычно именовал человеческую одежду, Лайер кинулся под душ. Контрастный. Чередуя пышащий паром кипяток с пронизывающей до печенок ледяной стужей.
Процедура, как всегда, вернула ему равновесие.
Как есть обнаженный, со стекающими по телу каплями, вышел в гостиную и стал неторопливо прохаживаться вдоль книжных полок, обсыхая и предаваясь раздумьям.
Взял кусочек мягчайшего войлока и принялся механически протирать изрядно запылившихся (давно пора нанять прислугу) бронзовых болванчиков.
Приятели, приходя к нему в гости, подтрунивали над этой его слабостью. Надо заметить, отнюдь не дешевой.
Вот этот полуметровый истукан из черной вендийской бронзы обошелся Крису почти в четыреста ауро. А вон тот, чуток поменьше, хинский, из обычного желтого металла, тронутого благородной патиной, – в двести пятьдесят. Вообще же в его коллекции насчитывалось уже около двух десятков идолов.
И все – слоноголовый вендийский бог Ганеша.
– Ты че, прикалываешься? – все приставала Натали. – Тебя это заводит?
«Наверное», – пожимал плечами сыщик.
Оно и впрямь выглядело прикольно. Кинокефал, собирающий слонолюдей.
Зато их приходской священник, отец Валентин, откровенно не одобрял нечестивое увлечение духовного чада и все грозился наложить на Криса суровую епитимью.
– Сущее идолопоклонничество! – метал перуны преподобный. – Срамота!
– Да я ж не курю им благовоний и не совершаю возлияний! – оправдывался парень. – Интерьеру для, а не поклонения ради.
– Один хрен! – лаялся святой отец. – Вот ужо натравлю на тебя твое орденское начальство!..
Ага, злорадно думал Лайер, давайте, батюшка, давайте. Глава Сераписского капитула, доминус Дуамутеф Коклес, вас внимательно выслушает. И пошлет куда подальше. Естественно, не вслух. Потому как и у самого рыльце в пушку. Пару раз был замечен выходящим из хоральной синагоги. Что уж он там делал?.. Но на нынешний песах (Крис сам был тому свидетелем) почтенный кинокефал приобрел в супермаркете «Ноев ковчег» большущую коробку мацы и пару бутылок кошерного вина…
Кстати, отец Валентин от слез Бахусовой лозы тоже не отказывался. Не потому ль и наведывался к Крису в гости, чтоб тот умилостивил гнев духовного отца своего рюмочкой‑другой фалернского? Сам сыщик спиртного и на дух не переносил, но исключительно для гостей держал неплохой бар, комплектование которого доверил Натали, всецело полагаясь на ее вкус.
Блондинка неплохо разбиралась в спиртном (национальная черта русских) и охотно выполняла это поручение шефа. Закупала все в нужных количествах, а затем сама же и дегустировала какой‑нибудь выдержанный коньяк или заморскую текилу, забравшись с ногами в огромное кожаное кресло у камина и двусмысленно посверкивая на Криса своими чуть повлажневшими от выпитого зелеными глазищами. Сыщик делал вид, что не замечает этих ее плотоядных взглядов.
