Внезапно что-то громко взбултыхивает в реке. Похоже, что-то крупное. Накануне он слышал от отца, что кроме рыб в реке живут выдры. Скорей всего, это выдра. Сережкино воображение рисует выдру. Получается зверь величиной с собаку, с маленькими хищными глазками, мерцающими, как угольки. Конечно же, Сережка понимает, что это всего лишь фантазия, но в то же время ему ясно слышатся звуки, напоминающие шлепанье крупных мокрых лап по песку. Вот уже где-то рядом шуршит трава… Вывернув руку, Сережка ощупью торопится убедиться, что отец рядом, хотя отчетливо слышит его ровное, безмятежное дыхание. Отец рядом, все хорошо. Сережка облегченно закрывает глаза.
А вокруг продолжается невидимая ночная жизнь. Доносится, казалось бы, не слышимый до этого плеск воды (словно кто-то тихо шлепает губами). Что-то шуршит, пощелкивает; у самого лица тонко звенит комар, и от его крыльев ощущается ветерок. И где-то далеко повторяется, время от времени, протяжный звук, похожий на печальный стон. Сережка теснее прижимается к отцовской спине, теплой, большой, надежной. Повернувшись на спину, он приоткрывает глаза – и с этой минуты забывает о ночных звуках, о комарах, о баснословной выдре. Над ним, вместо привычного близкого потолка его комнаты с хорошо знакомыми шероховатостями и уютной полоской света от уличного фонаря, – темная впадина неба. Как из пропасти, оттуда тянет холодком. Тысячи звезд-искринок застыли в каком-то глубоком согласном молчании. И как от костра, от них не отвести взгляд.
Сережка так долго смотрит на звезды, что ему начинает мерещиться, будто то не звезды, а далекие рассеянные в пространстве костры. Постепенно они удаляются, словно погружаются под воду, и оттуда, из-под воды, глядят на него круглые немигающие глаза рыбы. В недоумении он разлепляет веки и опять видит ясные четкие звезды. Однако скоро они расплываются снова, и снова на их месте появляются то костры, то огромные глаза рыбы.
Теплый розовый свет касается Сережкиных век. Он пробует открыть глаза – и сейчас же сквозь ресницы врывается слепящий поток света. Где он?! В одно мгновение в голове проносятся закатное небо, фигура отца, костер, звезды… И необъяснимый восторг врывается в него вместе с солнцем. Он ночевал на берегу реки!
Он пытается встать, но не тут-то было: целый ворох вещей навален на него сверху. Вдруг, одним махом сбросив с себя одеяла и куртки, он вскакивает в страшном испуге. Отца рядом нет! Отец, несомненно, давно удит, а он, Сережка, проспал утренний клев! Хотя, пожалуй, он больше разыгрывает испуг. Ведь раз отца нет, значит, клев еще не кончился.
На тусклой от росы траве лежит удочка. Она мокрая и холодная на ощупь. Рядом – консервная банка с червями, заботливо оставленная ему отцом. От нетерпения Сережка путается в свитере, мотает головой, наконец, высвободившись, бежит с удочкой к воде. Справа, за ближним семейством камышей, он успевает заметить плечи и голову отца и плавно изогнутую линию удилища. И снова непонятная буря радости обрушивается на него. Ему почему-то хочется громко захохотать или крикнуть что-нибудь отцу. Но он знает, что на рыбалке не полагается шуметь, и потому лишь подпрыгивает на бегу, да так высоко, что это почти похоже на полет.
После того как непослушный червяк был наконец нанизан на вопросительный знак крючка (по всем правилам, как учил отец), и удочка с наживкой после третьей попытки заброшена на нужное расстояние от берега, и поплавок успокоился, после того как Сережка истоптал песок у кромки воды – у него вдруг клюнуло! Впервые в жизни!
