Джемма, сидящая на заднем сиденье, не могла стряхнуть оцепенение и ни на что окружающее не реагировала. То, чему она стала свидетельницей в Париже, все еще занимало все ее мысли. Она оставалась в гостинице до тех пор, пока Иветту и Бетт не выписали из больницы, но ей очень не хотелось от них уезжать. Они обе поправлялись после своих ранений, и больше ничего не имело значения, но еще выглядели слабыми, когда она прощалась с ними сегодня утром.
– Ты ужасно тихая там, сзади, – заметил Мик.
И он был прав. Уже больше часа Мик тарахтел без умолку, пока они ехали на юго-запад от Парижа, через пригороды, мимо указателей на Версаль, а потом их окружили золотистые поля и зернохранилища. Она не могла говорить о том, что видела в Латинском квартале, да ее никто и не спрашивал. Это было так ужасно, что она даже не была уверена, что все это происходило в реальности. Теперь она даже списала случай с пишущей машинкой на стресс. Принимая во внимание то, что она испытала, было вполне возможно – этого даже следовало ожидать, – что ей померещилось.
– Я просто немного устала от поездки.
– Эта поездка раньше занимала день на лошади, – сказал водитель, улыбаясь ей в зеркало заднего вида. – Слава богу, что у нас есть автомобиль.
Проехав вдоль Луары еще час, она, наконец, увидела Амбуаз с его грандиозным замком из белого песчаника, сверкающим вдалеке. Белый, как мел, известняк делал город жемчужным, словно они ехали по самому раю.
– Здесь написано, что Луара – самая длинная река во Франции, – сказал Мик.
– Эта река – поистине сердце Франции, – слегка раздраженно ответил водитель.
– Знаешь, здесь умер Да Винчи. – Мик указал пальцем вниз, будто кости художника погребены под дорогой. – Я однажды видел «Мону Лизу», крошечная картинка, – сказал он, сложил пальцы в щепоть для пущего эффекта. – Ты знала, что когда-то считали, что Пикассо был одним из ответственных за похищение? – Нью-йоркский выговор Мика грубо исказил фамилию Пикассо, так как он произнес «а» как долгий звук.
– Не совсем ясно, где действительно похоронен Да Винчи, – процедил водитель сквозь зубы. Он стиснул руль так, что побелели костяшки пальцев, потом посмотрел в зеркало заднего вида, ловя взгляд Джеммы.
Она улыбнулась, маленький конспиративный жест, который подтверждал: она тоже знает, что Мик осел, но, по крайней мере, на этот раз он приехал, когда она ему позвонила.
Амбуаз, над которым возвышался королевский замок, стоял высоко над извилистой рекой, как будто его любовно поместили там, как детскую игрушку на полку. Вдоль дороги аккуратными рядами рос виноград «шенен блан».
– Наши винные пещеры, – сказал водитель, с гордостью показывая на горы прямо позади виноградников. – Вино хранится там. Вы по всей долине найдете такие же пещеры.
– Они не так популярны, как другие… Бордо?
– Мик, – одернула его Джемма, понимая, что терпение водителя уже на исходе.
Автомобиль свернул направо, и через несколько минут они уже петляли по маленькой деревушке, где люди входили и выходили в банки и булочные, одна женщина подметала лестницу католической церкви в центре транспортной развязки. Джемма оглянулась и посмотрела в заднее окно. Амбуаз съеживался вдалеке, пока автомобиль описывал круги, снова увозя их из города, и дальше повез по однополосной сельской дороге, по обеим сторонам которой не было ничего, кроме зеленых полей. Все основные актеры должны были жить в замке Веренсон, так как Вальдон заявил, что он предпочитает условия, в которых его актеры живут уединенно, когда не находятся на съемочной площадке, и заводят дружеские отношения, но она думала, что это хитрость из-за скудного бюджета. Джемма не думала, что окажется так далеко от города и в такой изоляции.
