Лобастый охранник проводил их в камерваген телевизионщиков. В фургоне мобильной телестудии на шасси автобуса «Мерседес» было уютно, прохладно и таинственно, как на борту космического корабля. В сумраке, среди мерцания разноцветных лампочек и шкал видеоаппаратуры светились экраны дублирующих мониторов. Свеженазначенный продюсер программы Сиротин, сильно смущаясь, попросил режиссёра уступить кресло генеральному спонсору. Дорошину было наплевать, что идёт запись конкурса. Крутому коммерсу пожелалось сию же минуту просмотреть храмцовский материал с предыдущего тура. Повторного просмотра раздражающего авангарда режиссёр не выдержал бы. Старичок убежал в зал, давать личные указания своим, верным телеоператорам. Следом попыталась юркнуть ассистентка Элла. Храмцов загородил ей проход.
– Жалобы? – спросил он. – Есть? На здоровье?
– Ку на тебя, Большой! – злобно прошипела в сумраке Элла. – Чуть голову не отломили. Нос распух. Глаза заплыли. Наверное, сотрясение мозга. До сих пор мутит.
– Хорошо, – прогудел Храмцов.
– Что?! – возмутилась шёпотом Элла.
– Есть чему сотрясаться. Жду после съёмок в баре.
– Мне надо в Останкине быть, – упиралась девушка.
– Не надо, – промычал Храмцов.
– Пусти, бегемот! – затрепыхалась ассистентка в объятиях Храмцова.
Дорошин тупо вглядывался в экран монитора, с которого наплывали изумительные женские тела. Сиротин ему прислуживал.
– Тут возможно замедление, Виктор Палыч, – лебезил сутулый. – Тут хорошо прострелы сработали…
– Почему нет в финале «седьмой»? – громко спросил Храмцов. – Заболела? Или сняли?
– Кого? – уточнили одновременно Дорошин и Элла.
– Девушка номер семь! Где она?!
– А я знаю?! – возмутилась Элла. – Сказали, подписала контракт, отказалась от участия.
– Лихо! – восхитился Храмцов. – Какая шустрая девица! А вот и вы, Палыч, с двумя типами, – он ткнул жирным пальцем в экран монитора. В кадре на среднем плане красовался Дорошин. Элла больно прикусила запястье Храмцова, пришлось отпустить рукав девушки. Ассистентка выскользнула из телевагона на улицу и выкрикнула, чтоб услышали все:
– Придурок! Самое большое и толстое Ку на свете!
– Кому это она? – уточнил озабоченный Дорошин.
– Режиссёру, – пояснил Храмцов.
– Так он же худой?!
– На вырост.
– И что, можно понять, о чём я тут базлаю с Газаром и Валей? – спросил Дорошин.
– Почистим звуковую дорожку, – уверенно заявил Храмцов, – запустим саунд в эфир с вашими комментами.
– Если нужно, – угодливо склонился Сиротин.
– Ни в коем случае! Что ты там брякнул про номер «семь»? – буркнул Дорошин.
– Похоже, девушка свалила с конкурса.
– Как? Когда?! Кто позволил?! – зарычал Дорошин.
– Исчезла, – тихо пояснил кроткий Сиротин. – Было общее построение. Она не вернулась в гримёрку. Вещи её забирали люди с запиской. Сказали про контракт с испанской фирмой.
– Узнать кто забрал! Урою красавцев! – бесновался Дорошин. – Урою! Вместе с красоткой!
– Не повезло, – вздохнул Храмцов.
– Кому?! – набычился Дорошин.
– Мне. Думал, подкачусь к симпатюле вместе с генеральным спонсором, поручкаюсь.
Дорошин ухватился за отвисший галстук Сиротина.
– Фамилию и доложить!
– Мил-лютина, – заикался Сиротин, – Св-ветлана.
– Как?! – заорал взбешённый Дорошин. – Моя?! Светка исчезла?! Замочу всех!
– Большая стирка намечается, – прохрипел Храмцов, трагически вздохнул и вывалился следом за Дорошиным из камервагена.
Расследователь
Дорошин ворвался в зал с диким ором, как первобытный охотник на мамонтов или сумасшедший опоздавший спонсор, возмущённый, что начали без него. Конкурсантки в купальниках продолжали водить хоровод под фонограмму, несмотря на ураганный проход Дорошина по подиуму за кулисы. Храмцов проникся полным уважением к могуществу бандитского коммерса, особенно, когда многолюдный зал высветился потолочными светильниками.
