От нахлынувших страстей,
Оставаясь колоритной,
Стройной, гордой, деловой.
И менялись фавориты
Друг за другом чередой.
С ней никто не мог сравниться.
Жгла огнём её любовь.
Не могла императрица
Жить без праздников, балов.
Но была умна, старалась
Вникнуть в суть всех дел страны.
Строго правила, не каясь
И не чувствуя вины.
Вовлекая в круг свой славный
Смелых, знающих людей.
Не было царице равных
Среди множества царей.
Государственным заботам
Отдалась, свой крест неся.
Просвещённая Европа
От неё в восторге вся.
Сам Вольтер ей рукоплещет,
Защищает её, чтит,
Среди всех известных женщин
Лишь её боготворит.
И Дидро в неё поверил,
Потому что каждый раз,
Благодетельница щедро
Помогала в трудный час.
Все расходы оплатила,
Взяв на содержание.
За поступок этот милый
Стала обожаемой.
Даламбер – учёный, тоже
Был Екатерине рад.
Ломоносов же, похоже,
Обходился без наград.
Не хватало средств, и всё же
Он не зря искал, творил
И в науках, очень сложных
Много новых тайн открыл.
В математике был первым,
В физике был гений он.
И поэт, и инженер он,
Химик он и астроном.
Он географ и геолог,
Живописец, металлург,
Выдающийся биолог
И знаток иных наук.
Выдающийся философ
И историк… для людей
Сделал много Ломоносов.
Ярок свет его идей.
Он любил свою Отчизну
И её прославить, чтоб
Иногда терпел капризы
Коронованных особ.
Тех, которые навряд ли
Знали, как учёный жил.
Их придворные спектакли
Ломоносов не любил.
«Сколько средств, зря уходило
На балы…» – терзался он.
Что поделаешь, так жили
Все цари любых времён.
Роскошь, слава и богатство
Развращали их сердца.
Не познал святое счастье
Ни один на свете царь.
Исключением наверно
Был один лишь царь, лишь он,
Царь великий, Пётр Первый.
Русский дух им вознесён.
Лишь его ценил великий
Ломоносов, может быть,
В суть идей царя, проникнув,
Смог Петра он полюбить.
В чём-то мысли их едины,
В чём-то схожи их дела.
Но, увы, Екатерина
Из иных цариц была.
Пётр был привержен к правде,
Посвятил себя стране.
А царице властной надо
Показаться всех умней.
Ей, во многом просвещённой,
Был милее мир любви.
Власти, кровью освящённой,
Ближе праздники, увы.
Но порой не до веселья.
Среди царственных забот.
Нужно властвовать над всеми,
Нужно помнить про народ
Стон, которого, не часто,
Но звенел в её ушах.
Но совсем не соучастье
Вызывал тот стон, а страх:
Не восстал бы ненароком
Взрывом страшных, грозных сил.
Гнёт помещиков жестоких
Был уже невыносим.
Так, крестьян своих помещик
Мог продать, словно собак,
Обменять их мог на вещи,
Или даже на табак.
Мог избить до полусмерти,
Что угодно сделать мог.
Не любой крестьянин стерпит
Злую боль, ведь он не бог.
Как стерпеть такое лихо,
Сердце в ужасе замрёт.
О дворянке Салтычихе
Всюду шепчется народ.
Сколько душ сгубив, невинных
Продолжает зло творить.
И спешит Екатерина
Суд над нею совершить.
Но дворянку при народе
Не хотят казнить – она
По дарованной свободе
В монастырь заключена.
Не довольный этой мерой
Зло расходится народ,
Успокаивая нервы,
Тем, что час его придёт.
Если всё же не решится
Дать свободу им, их мать,
Милостивая царица,
То придётся силой взять.
Сколько можно ждать поблажек.
Если дальше так пойдёт,
Сила грозная однажды
Всю страну перевернёт.
Постепенно зрела буря.
Шёл, наполнившись забот,
Терпеливо, молча, хмуро,
К правде собственной народ.
Зрели тайные в нём мысли,
Прорываясь сквозь обман.
Жить хотел он, не завися
От помещиков, дворян.
Просыпался дух мятежный
В нем, наверное, не зря,
Впрочем, всё ещё, как прежде,
С верой в доброго царя.
