Соболь молча стоял рядом, не осуждая, не утешая. Он просто был. И этого было довольно. Да и чем тут можно ещё помочь? Журнал ясно показывал: прошло пять десятилетий. Никакого спасения, никакого «жили долго и счастливо» не было и не могло быть.
Преодолевая содрогание, я встал и стиснул зубы так, что заболели челюсти. Мой мир рухнул в пропасть, а «Золотой Дрейк» продолжал стоять на потрескавшейся, покрытой солью равнине. Надо убираться, только сначала надо взять с собой останки, чтобы можно было провести человеческий обряд погребения.
Я знал, что надо жить дальше. Сейчас трудно, а завтра будет только хуже, потому что смерть и безнадёга тут – главные повелители. Я был готов двигаться, скорее по инерции, чем по собственному выбору. Но это всё понимал разум. Холодный, логичный, расчётливый, а сердцу было необходимо, наконец, поверить. Принять… И предаться скорби.
Как бы там ни было… Надо позаботиться о её останках. Необходимо как-то сопроводить её в последний путь. И, самое главное, надо разобраться, почему мир оказался таким жестоким. Я, конечно, сам далеко не ангел. Если же разбираться досконально, я совсем не ангел, а как бы не наоборот. Внутри бушевала буря, состоявшая из разнонаправленных эмоций, таких как горечь, скорбь, тоска и ярость, но… Но с этим я потом разберусь: когда будет время для этого, когда все дела сделаю, если, конечно, доживу до этого момента.
Вместе с Соболем мы вынесли останки Светланы, чтобы оставить внутри разбитого спасательного модуля только пустоту и горькую память. Несколько шагов – и я снова оказался под открытым небом с его ледяной пустотой и злым, пылающим абрисом чёрной дыры, некогда бывшей нашим Солнцем. Под ногами хрустела соль, вокруг бесплодной долины высились блеклые, словно выгоревшие, скалы, отражая полное отсутствие надежды.
Через мгновение я поднял голову к лиловому небу, чувствуя, как дико хочется заорать, да так, чтобы содрогнулся Трон Вечности. Но у меня осталось лишь молчание.
Как мешок с прахом супруги оказался в одном из моих крипторов, я не запомнил. Соболь решил, что оставлять такой ценный актив, как спасательный модуль, пусть и разбитый, будет через чур расточительным. Ещё сутки после посадки мы занимались тем, что собирали разбросанные по долине обломки, сорванные детали обшивки и крепили капсулу на палубе «Золотого Дрейка».
Всё было верно. Случившаяся полвека назад трагедия не отменяла того, что нам требовались редкие сплавы и другие компоненты из нашего времени и мира.
Я не мог находиться рядом с людьми, потому призвал из Руны своего Обжору и отправился на нём на поиски обломков. Ами и Чор собирались отправиться со мной, но их компания тяготила, поэтому мы бродили вдвоём с верным паразавром. Нехитрый поток простых мыслей преданной животины, шедший фоном, немного отвлекал от произошедшего, маскируя тоску и скорбь.
Наконец, всё было закончено, и мы с Обжорой вернулись к «Золотому Дрейку». Никто из команды старался даже не смотреть на меня, им всем хватило такта, чтобы оставить меня наедине с моим горем. И они все были правы. Сейчас я был не в себе. Со мной лучше было не заговаривать и хорошо бы совсем не трогать. Лишь Ами мельком бросила на меня взгляд, полный сожаления и сочувствия, но я не смог даже кивнуть в ответ – слишком много всего перекипело и вспенилось в голове. Перекипело – и сгорело до тла, оставив после себя сосущую пустоту.
