Звездная пыль в сапожной мастерской - страница 19
После домашнего совещания я решилась ехать снова в Санкт-Петербург для возврата денег. И про похороны Павла – не удержалась и тоже рассказала родителям. Правда, не стала излагать свои домыслы насчет того, что убитый был личностью, несколько непонятной касательно честности его карьеры.
Близкие были великодушны и даже велели не сомневаться в том, что я просто обязана там быть.
–Может, у тебя даже больше друзей теперь появится, – сказала мама, – Хотя повод, конечно, не самый уместный.
6
Судебно-экспертный морг – здание из серо-розового кирпича, раскинувшееся пауком, – выглядел зловеще. Мне он показался чем-то похожим на бараки и крематории в концлагерях, которые показывают в военной хронике II Мировой Войны. Может, это просто сила внушения? Ведь у такого места слава весьма дурная. Здесь ждут отправки в последний путь те, кто принял напрасную смерть – чаще всего, от чьей-то злой руки.
Мы, после еще одного предупреждения Алены, собрались к восьми часам утра вместо ранее назначенных десяти. Как объяснили девушки-фанатки, это нетипичное время для прощания в морге было выбрано для того, чтобы отсечь возможность прихода журналистов. Народу пришло довольно много. Прощальный зал был серым, с облупившимися стенами. Образа на стенах не придавали этому месту утешительного настроя, как в домах и храмах, а выглядели чужеродно. Плохой запах, источаемый этим мрачным местом, правда, слабый, проникал и в зал. С непривычки я готова была выскочить на улицу, если бы не присутствие других людей.
–Зал отдельный… Раньше в общий зал могли положить, там куча гробов на полу стоит… – шептались девушки, – Заплатили за отдельное помещение…
Меня всегда коробило, когда все похороны на моем веку проходили так, что скорбь ближних усугублялась этим зомбирующим запахом первого тления, который Артем Боровик в своей книге про Афганскую войну назвал «фиалковым». Попасть в землю на третий день, как полагалось по давней традиции, не удается почти никому, потому что жадный персонал ритуальных услуг тянет из несчастных родных усопшего и деньги, и время. Холодильники в помещениях работают, как повезет. К тому же, часто приходится сжигать покойников, а кремация совершенно не вяжется с православными канонами. И уж если похороны почти бесплатные (совсем бесплатных не может быть, только если личность покойного остается неустановленной), с госпомощью, то, говорят, труп лежит в морге неделю и даже дольше, дожидаясь очереди… Потом все та же печь… О человеке на уровне государства думают по-прежнему мало. И о живом, и о мертвом.
В случае с Павлом, правда, было понятно, что после убийства похороны задержались из-за экспертизы.
Фанатов пришло немного: я, Алена, Клим и белорусская девушка. Остальные были родственниками, а из коллег вообще пришел только один молодой человек по имени Алексей. Подходили к деревянному гробу с откидной крышкой, молча клали цветы. Неподвижная фигура с сильно накрашенным оранжевым гримом лицом лично у меня не вызывала никаких ассоциаций с парнем, тусовавшимся с нами возле «Европы». На лоб покойного надели бумажный венец со словами молитвы. Ждали священника.
Мать Павла, очень полная, некрасивая женщина примерно шестидесяти пяти лет, в черном шелковом платке сидела у гроба на стуле. Она безо всякого выражения смотрела перед собой. Видимо, ее напоили лекарствами. Тут же стояла худая, высокая девушка, на вид шестнадцати лет. Как мне сказали, сестра Павла.