* * *
Кен ло Хеерорд плохо спал. Его будил малейший звук, который сознание воспринимало, как «подозрительный» – а во сне он не контролировал своё сознание, и оно считало подозрительными почти все звуки. Слуги уже не раз убеждались, что, когда господин спит, то опасно разговаривать даже шёпотом – и даже в другом конце дома; разбужденный, кен ло Хеерорд не разбирался, кто нарушил его покой, и перепадало всем.
Скулёж, разбудивший его этой ночью, взбесил сторка мгновенно, раньше, чем он понял, откуда исходит звук. Схватив х’онд, кен ло Хеерорд широкими шагами, шипя сквозь зубы от ярости, почти побежал на него.
Ну конечно. Его вчерашнее «приобретение» и было источником этой досады! Мало того, что днём, когда кен ло Хеерорд объяснял землянину его обязанности, ответов: «Да,» – и «Нет,» – можно было от него добиться только толчками ногой, а «господина» он не пожелал произносить даже после десятка вполне полновесных (ну – для его возраста, конечно…) ударов х’онд-ом. Кен ло Хеерорд решил, что попробует мальчишку не попоить пару дней – тогда и посмотрим. Это лучше, чем бить.
И сейчас офицер не ударил землянина сразу только потому, что…
Скорчившись в уголке комнаты на подстилке, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки, мальчишка вздрагивал, словно на него уже сыпались удары. И поскуливал – жутковато, если честно, люди такие звуки не издают. На тяжёлые, резкие шаги сторка мальчик поднял голову – и кен ло Хеерорда поразил – и остановил – ужас, блеснувший в глазах ребёнка при свете, наискось падавшем из окна. Прежде чем сторк успел что-то сделать или о чём-то подумать, мальчик произнёс тихо, нехорошо-самоуглублённо:
– Я их вижу. Я даже когда закрываю глаза, их вижу.
Он искривил рот и снова вздрогнул всем телом, как будто пытался стать меньше самого себя, спрятаться внутрь себя же.
– Кого? – раздражённо спросил кен ло Хеерорд на том же языке, глядя, как мальчик медленно поднимается на ноги. Хочет броситься? Ну, пусть…
В ответ на ожидаемый бросок сторк занёс руку…
…и не ударил.
Обхватив его бёдра, землянин уткнулся кен ло Хеерорду в живот и залился безудержными, уже настоящими слезами, весь сотрясаясь и что-то бормоча.
В полутьме сторк, задавший вопрос на русском, не был похож на врага. Это был взрослый человек, умевший говорить на родном языке мальчика. И тот забыл, что перед ним враг. Забыл с облегчением – как с облегчением плакал теперь, не разжимая судорожно стиснутых рук.
Кен ло Хеерорд в растерянности опустил кулак с х’онд-ом. Он чувствовал себя смешно – стреноженный маленьким врагом, сыном врагов, которого притащил в дом по злой прихоти. Так смешно, что раздражение и гнев прошли.
Осторожно отцепив от себя руки мальчишки (тот тут же хватался снова, мотал головой и ревел), сторк присел на корточки – машинально, полутьма обманула и его ярость: так он утешал бы малыша одного с собой народа. Правда, в этом возрасте мальчики сторков уж не плачут… Но тем более – что же случилось такого? Землянин не выглядел размазнёй. Позволив ему обхватить себя снова – уже за шею – кен ло Хеерорд осторожно, тихо спросил по-русски:
– Кого ты видишь? Что случилось?
Мальчишку, который было начал успокаиваться, затрясло снова в жестоком приступе рыданий, буквально скорчило. Вместе со слезами хлынули слова – обрывки, куски, фразы…
…Отца, мать, старшего брата и младшую сестричку мальчика джаго повесили у него на глазах. Что перед этим с ними делали – мальчик не видел, только слышал… но ни брат, ни сестра не могли идти сами, их приволокли и сунули в петли… брат был уже мёртв, его ранили в бою, и джаго что-то с ним сделали ещё… он так страшно закричал, тонко, совсем по-детски, а когда его втаскивали – по полу тянулся широкий кровавый след… а сестра никак не могла задохнуться, долго-долго не могла… она была слишком маленькая и лёгкая… А тоже раненых отца и маму повесили только потом, совсем потом, когда сестрёнка всё-таки умерла у них на глазах… только мама тоже была мёртвая, когда брат закричал, она рванулась от джаго, крикнула в ответ, страшно-страшно крикнула, и сразу вся обвисла… а они смеялись… смеялись, смеялись…
