Я попробовал поэкспериментировать с разными формами оплетки, но в результате первого же эксперимента лишился одной дверцы навесного кухонного шкафчика – разрушающий луч почему-то ударил не вперед, а вбок. А если он расфокусируется и начнет светить во все стороны одновременно? Нет, с такими вещами лучше не экспериментировать.
10
– Вот такие дела, – закончил я свою речь.
– Думаешь, другого выхода нет? – спросил Женька.
– Почему же нет, есть. Можно ограничиться одной конкретной конструкцией, но тогда наш патент долго не продержится. И вообще, не понимаю я, на кой тебе сдался этот патент? Неужели собираешься бабки заработать?
Женька скорчил страдальческую гримасу и отрицательно помотал головой.
– Я не настолько наивен, – сказал он, – я преследую гораздо более простую цель. Воспользоваться этим открытием и остаться в живых.
– А причем тут патент?
– А какие альтернативы? Можно пойти в какую—нибудь фирму и сказать, вот у нас тут экспериментальный образец принципиально нового оружия, вы давайте его производите, а мы будем получать пятьдесят процентов прибыли. Да пусть даже один процент, все равно деструктор отберут, а нас с тобой замочат. Можно обратиться в ФСБ, это, кстати, непросто, безумные изобретатели к ним ломятся по несколько штук в день. Но, допустим, я сумею. Деструктор отберут, а с нас с тобой возьмут подписку или вообще посадят на всякий случай. В лучшем случае отвезут в секретный город и будем там куковать всю оставшуюся жизнь.
– А если отнести деструктор в какую—нибудь газету или на телевидение?
– Думаешь, мы первые? Знаешь, сколько разных придурков приходит на телевидение со своими открытиями? Я намедни смотрел одну передачу, там компанию идиотов показывали, они машину времени строят. Соорудили шаровую камеру, а внутри создали магнитное поле колоссальной мощности.
– А причем здесь машина времени?
– Они утверждают, что внутри камеры течение времени замедляется на секунду в час. Если время измеряют электронными часами, то неудивительно.
– Тогда нас и из патентного бюро пошлют.
– Оттуда не пошлют. Патент получить нетрудно, надо просто заплатить сколько надо, и еще чтобы в документах не было явных противоречий. К тому времени, когда мы получим патент, никто не будет в курсе, что это не бред, а настоящее открытие.
– А дальше что?
– Дальше надо немного подождать, а потом идти либо на телевидение, либо в ФСБ, а лучше и туда, и туда. Есть международный договор о взаимном признании патентов, российские патенты автоматически тиражируются в зарубежные базы данных, а оттуда убрать информацию очень трудно.
– Ну, не знаю… По-моему, ребячество какое-то.
– Другие предложения у тебя есть?
– Может, лучше совсем не высовываться?
Женька тяжело вздохнул.
– Может, ты и прав, – сказал он. – Спрятать артефакты в сейф и делать вид, что их никогда не было. Или вообще навсегда уйти в Сеть, вечно бродить по разным мирам. Только зачем?
– А зачем ты живешь?
– А ты зачем живешь? Нет, Андрюха, можешь считать меня идиотом, но я считаю, что люди должны узнать об этих вещах.
– Тогда давай наделаем сотню терминалов и раздадим на улице бомжам. Информация должна быть свободной.
– Манифест киберпанка не ты писал? Шучу. Не знаю я, что делать. Тот вариант, что я предлагаю, по-моему, самый правильный, потому что компромиссный. На самый худой конец, можно действительно в Сеть уйти, там нас точно никто не достанет.
