Ксения понимала, что ее желание отыскать истину превратилось в манию. Сначала она не хотела верить, что ее родители погибли, хотя все родственники, кто утешающим тоном, а кто и с легкой улыбкой, говорили, что надежды не осталось. Адвокатская фирма, которая представляла частные интересы Максимилиана и Веры Сан-Донато, огласила бумагу, которую мама и отец оставили на подобный случай. Ксения не могла поверить, что они каким-то непостижимым образом предвидели свою гибель. Юристы уверяли ее, что это не так, и бумага была составлена сразу же после появления на свет самой Ксении, и в ее содержании нет ничего пророческого или необычайного. И все же Ксения не могла отделаться от мысли, что родители были готовы к подобной трагической развязке. Тогда-то она и подумала, что семейное проклятие, которое, казалось, сгинуло вместе с гибелью ее дяди Габриэля, снова пробудилось к жизни.
Она помнила тот душный день: с момента исчезновения самолета с родителями прошло двенадцать суток. Спасательные работы, в которых принимали участие представители армии (ее отец был другом президента – вне зависимости от того, кто именно занимал эту должность и какой по счету переворот или путч случался в столице), были завершены. Средства массовой информации, которые в течение почти двух недель только и сообщали, что об исчезновении самой могущественной пары страны, уже не вели речь о том, что Максимилиан и Вера Сан-Донато могли остаться в живых. Сначала никто не решался сказать, что они погибли, выходили репортажи и газетные статьи, в которых описывались реальные случаи – люди выживали в джунглях в течение многих месяцев. Наконец кто-то первым намекнул, что чета Сан-Донато погибла.
Поэтому дядя Николас и настоял на том, чтобы адвокаты родителей прибыли в эльпараисский особняк и привезли с собой конверт с сургучной печатью, вскрыть который требовалось в случае непредвиденных обстоятельств. Законники сочли, что исчезновение самолета с их клиентами подпадает под категорию «непредвиденные обстоятельства», и приняли решение огласить содержимое конверта.
Ксения помнила: все родственники собрались в Круглой гостиной, которую никогда не использовали – мебель была накрыта чехлами, огромная люстра, свисающая с покрытого фресками потолка, запылилась, и слуги сбивались с ног, чтобы в течение часа привести стоявшую закрытой в течение многих лет комнату в божеский вид. Ксения как-то спросила у мамы, почему Круглая гостиная всегда заперта, и та пояснила: оказывается, деда Ксении нашли мертвым именно там. Он лежал на полу в луже крови.
Ксения смотрела на пол, тщетно стараясь отыскать темное пятно – остатки крови. В центре гостиной возвышался огромный овальный стол, вокруг него – дюжина массивных стульев. Она была единственным ребенком, ее кузен и кузина не были сюда допущены. Ксении так хотелось, чтобы кто-то из взрослых, удивленно подняв брови, велел и ей выйти прочь отсюда. Но этого не произошло – несмотря на свои восемь лет, она прекрасно понимала, что все солидные дяди и тети собрались здесь ради нее и именно она, а не кто-то другой, была главным действующим лицом происходящего.
Раздвижные двери Круглой гостиной захлопнулись, вспыхнула старинная люстра с гранеными подвесками из богемского хрусталя, которую прабабка купила в Европе у разорившегося венгерского князя, Ксении сделалось страшно. Раньше, если она и присутствовала на подобных собраниях, то всегда сидела на коленях у отца или около мамы, а однажды (она была совсем несмышленышем) Ксения ползала под столом, за которым сидели важные люди, щипала и кусала их за ноги, и все эти могущественные личности, управляющие миллиардами и владеющие миллионами, безропотно, мило улыбаясь или натужно хихикая, сносили проделки самого богатого ребенка на свете.
