Мне нужен был равный партнёр или Зервас Константинос, но первого, видимо, не существовало в природе, для второго не существовало меня.
Я отлично видела его похотливые взгляды, считывала намёки, но точно такие же взгляды и намёки я видела в адрес любой мало-мальски симпатичной женщины. Меня же роль проходной постельной грелки не устраивала категорически. Не с Костей.
Ему очередной секс, мне с этим жить.
Пару дней назад я всё-таки позволила себе, потому что живая, потому что хотела до боли внизу живота. Потому что едва чувств не лишилась, когда увидела его спортивную фигуру в классических брюках, светлой рубашке с закатанными в три четверти рукавами на родительской кухне.
Притворилась пьяной и поимела его, как хотела.
Вернее, он меня поимел, как я мечтала.
Не очень порядочно, но лучший друг моего старшего брата не про порядочность. Я не восторженная школьница, а женщины из плоти и крови, у которой пять лет не было секса.
Живое же воплощение моих сексуальных фантазий сидело напротив и отправляло однозначные посылы в мою сторону…
Будем считать, что Вселенная услышала его и меня.
Утром изобразила алкогольную амнезию и собиралась спокойной жить дальше. Или не спокойно, неважно. Главное, чтобы никто, никогда, не при каких обстоятельствах не узнал, что происходило той ночью.
Главное, чтобы Костик не догадался, что я всё помню.
Всё!
Каждое движение воздуха, вибрацию, вкус, запах, капельку пота, которая стекала по мужественному лбу, напрягшиеся мышцы, чувство тонкой кожи члена на своих губах…
И вдруг, как гром средь ясного неба:
«Повторим?»
Шёл бы ты в задницу, Зервас Константинос Александрович!
С Юлей будешь повторять.
Костас растянулся на постели посреди номера, бесцельно скроля ленту новостей.
Ты смотри, что в мире делается… лучшие фотографии дикой природы, что могли себе позволить крестьяне в девятнадцатом веке – очень интересно.
Окна были плотно зашторены, но не нужно смотреть на улицу или на экран телефона, чтобы понимать – глубокая ночь.
Он не рассчитывал, что Поля появится на пороге домика для отдыхающих, даже звонка с отказом или пожеланием отправиться по всем известному направлению не ждал.
Умница и красавица впадёт в ступор, прикинется дохлым опоссумом и будет морозиться в ближайшие лет двести.
Пусть, на здоровье, как говорится, чем бы дитя ни тешилось, но позлить неимоверно хотелось, пятая точка чесалась, насколько нужно было.
И повторения. Что греха таить, он хотел повторить ночь с Полиной, потому что – и он мог поклясться чем угодно, включая собственные яйца, – лучшего секса в его жизни не случалось никогда.
Всякий был, такого – не было.
Сначала, увидев бездарную игру Поли, он растерялся. Не помнила она ничего, конечно…
Во-первых, выпила она много, но не настолько, чтобы вызвать склероз. Она не запойный алкоголик, в беспамятство от одной рюмки не впадает.
Во-вторых, даже с учётом того, что перед тем, как уйти, Костас отыскал «ночную сорочку» – длинную футболку с принтом в виде идиотического розового слона, и одел Полю – Тыковка наверняка имеет привычку вваливаться в спальню мамы по утрам, родительский опыт у Костоса жив, – не понять, что ночью тебя жёстко отодрали, попросту невозможно.
Или не жёстко? Мысль, положа руку на сердце, оскорбительная.
У самого Костаса чуть яйца не полопались от восторга, Поля же не заметила. Словно он пару раз по внутренней стороне бёдер вялым членом поводил, кончил и уснул.
