Звездный Мост - страница 10

Василько удивленно поднял брови.

− Всяслава? − искренне поразился Данила.− Тохо, цто волком мох?

− Nein, он мог быть bjornen,− вдумчиво сказал Эрик.

− Бером? − опасливо переспросил Данила.− Медведом, цто ли?

Вольга, нехотя усмехнувшись, заметил:

− Кем его только не называли! Бером, оборотнем, волколаком…

− Ересь,− брезгливо сказал отец Николай.− Нормальный христианский князь был. Народ Всеслава уважал. А что болтали разное − так браги лакать надо меньше.

Где-то далеко в ночном лесу раздался протяжный волчий вой. Данила, нащупывая под рубахой серебряный крест, придвинулся поближе к Марии, которая тут же игриво кинула ему за шиворот липкую абрикосовую косточку.

− Жили мы в постоянных разъездах,− отогнав от жены перекошенного Данилу, негромко продолжил Вольга.− Киев, Корсунь, Константинополь… В Царьграде наконец обосновались, когда родилась моя сестренка Весна, а мне пошел пятый годок. Я к тому времени начал читать по-русски и по-ромейски, а к десяти годам осилил и латинскую грамоту, благо имелись добрые наставники. Царьград в те годы был не в пример нынешнему. Отец определил меня в академию при дворе василевса Ангела. Кого в ней только не было! Армяне, персы, фряги… И там я в один прекрасный день познакомился с Левантом!

− Да-да! − улыбнулся Исаак Левант.− Мой фотер был далеко не последним человеком в Царьграде… Элохим! Какие знатные караваны мы приводили в Романию, минуя тяжелые пески Большого Нефуда! Мы поставляли для повседневных нужд Палатия душистые смолы и благовония: амбру, ладан, сандал. А какие духи из бергамотового масла и кориандра! Какой чудесный, какой манящий букет… Не правда ли, ладушка княжна?

− Вельми ладные! − с чувством согласилась Мария, притрагиваясь к волосам и медленно накручивая на палец русый локон.

Василько склонился к сестриной голове. Тонкий аромат ориентальных духов был превосходен, но было в нем нечто щемящее, отдающее невысказанной чужедальней грустью, бескрайней как раскаленная яростным солнцем аравийская пустыня.

− Учили нас добро, воспитывали душу и тело,− продолжал Вольга, постукивая кулаком в раскрытую ладонь.− Силушкой обижен не был, меч держал крепко, из лука бил не хуже маститых дружинников. Хотя о ратной доле я думал менее всего…

− Что же тебя влекло, Милославич? − тихо спросил Василько.− Какая муза?

− Клио,− серьезно сказал Вольга.− Мне хотелось познать глубину веков, что отделяют нас от времен сотворения мира. Но это такая бездна, княже… И мириады осколков минувшего утеряны! Измараны, сожжены, стерты в известняковую пыль… Мне довелось побывать на холме, где некогда высилась крепкостенная Троя, а ныне замордованный деспотами ясельничей няньчит тощих коз, и сей антропос уже не говорит на языке Гомера!

− А на каком языке он говорит? − удивился Василько.

− На тарабарщине,− грустно улыбнулся Вольга.

− Мир далеко не юн,− задумчиво произнес Исаак Левант.− Все течет, все меняется. Мой несчастный народ тысячу лет скитается по свету, лишенный родной земли, но все же он существует и помнит своего Бога. А где наши надменные гонители, выкормыши Капитолийской волчицы?.. Сгинули в небытие, оставив после себя вычурные руины и мертвую латынь, заимствованную книжниками и римской церковью.

− Какой зе он мертвый, коли на нем попы тресцят? − поинтересовался Данила.

Вольга выразительно показал кормщику сомкнутый кулак, а после заговорил внешне спокойно, но пальцы его сильных рук сминали края серебряного кубка: