– Не перестарайся, ты же видишь, что перед тобой мальчишка. Он и ходить-то едва может после перелета. Перегрузка была небольшой, но ему и этого хватило.
– Заключенный должен знать наши порядки…
– Паренек и без тебя может умереть, а уж с твоей помощью шансов у него точно никаких. Поэтому предупреждаю: за мальчишку ответишь головой. Мне не хочется давать показания в трибунале по поводу излишней жестокости моего персонала.
– Учту, шеф. – Надзиратель схватил Даньку за плечо. – Идти сможешь, паренек, или тебе помочь вот этим? – Он уткнул в ребра шоковую дубинку.
– Я смогу, – прошептал мальчик сквозь слезы и побрел по коридору. – Не надо мне помогать…
К счастью, идти пришлось недалеко, через десяток метров надзиратель открыл дверь и втолкнул Даньку внутрь небольшого помещения. Каюта была крохотной, полтора метра в ширину и чуть больше двух в длину, в ней едва вместилась кровать и душевая кабинка с туалетом за прозрачной дверкой.
Все было покрыто упругим пластиком, видимо, чтобы во время полета заключенные не насажали себе шишек и синяков. Чем-то это все походило на палату для буйных душевнобольных. Данька видел фильм о сумасшедшем доме, там комнаты выглядели именно так.
Он лег на кровать и закрыл глаза. Очень болела спина после удара дубинкой, и все еще продолжало мутить.
Скоро ему стало холодно. В каюте было тепло, но мальчик замерзал. Его руки и ноги окоченели. Губы посинели, зубы застучали друг об друга. Прошло немного времени, и дрожь перешла на все тело.
Данька боролся с этим как мог, пробовал двигать ногами и руками, но потом сдался. Он просто лежал и мерз.
Время для него остановилось, мальчик то засыпал, и тогда ему снились ужасные сны, в которых его пытались съесть какие-то страшные звери, то просыпался, глядя на бледный свет потолочных панелей.
И он не знал, что хуже – спать и видеть кошмары или наяву ощущать жуткий холод, от которого дрожали руки и ноги, а внутренности смерзались в единый комок.
В какой-то момент, когда его уже много раз съели звери, а тело полностью превратилось в кусок льда, он почувствовал тепло чьей-то руки на щеке. Незнакомый голос произнес:
– Заключенный совсем плох…
– Сейчас же вызовите врача! – приказал другой голос– У нас и без него достаточно трупов.
Данька не мог открыть глаза, веки стали настолько тяжелыми, что не хватало силы их даже приподнять.
– Медик приходил час назад, осмотрел парня и сказал, что ничего сделать нельзя. В его файлах записано, что подобным заболеванием страдала его мать, вероятно, это наследственное…
«Мама, – подумал Данька. – Ей было так же холодно и больно, а я не знал…»
– Что будем делать? Он ничего не ест, паек за три дня остался нетронутым. А впереди еще месяц полета. Парнишка умрет. Врач сказал, что уже завтра…
– Бросьте его к волкам. Скажем, что это был несчастный случай.
– Хорошая мысль, эти сожрут все, даже костей не останется, но старший предупредил, что за пацана спрос особый. Он проходит по какому-то отдельному списку, вроде звездолетчики его опекают.
«К волкам? – подумал Данька. – Они все-таки хотят, чтобы меня съели звери. Ну и пусть, все равно умирать, зато потом станет легче и я увижу маму…»
Голос стал далеким, мальчик уже не мог ничего разобрать, его раскачивало на гигантских качелях, бросая то вверх к далеким звездам, то вниз в гулкую пустоту, а холодный пронзительный ветер выдувал остатки тепла.
