– Это точно, – поддержал его молчавший все это время Реник. – А то я с вами, от ваших умных бесед, уже заскучал. Испугался, что вы их затянете и весь вечер пойдет насмарку.
Сергей улыбнулся.
– Я здесь у вас все-таки еще новичок, – сказал он примирительно, – чтобы подолгу вести такие беседы. Я бы предпочел пока еще больше слушать. Но, впрочем, ты прав, не будем портить нашу встречу, – добавил он, протягивая руку за своим стаканом.
Снова выпили.
– Серж, а ты как умер? – неожиданно спросил Ларри.
Сергей задумался.
– Давай не будем пока поднимать эту тему, – предложил он серьезно.
Реник незаметно усмехнулся. Как работник лаборатории он прекрасно знал, что Сергей – единственный по-настоящему живой человек во всем здешнем мире.
– Ну, извини, – смутился Ларри. – Я думал – ты уже переболел этим. Срок вполне достаточный. У меня все это вылилось в две недели запоя, – продолжал оправдываться бывший шофер.
Сергей кивнул, принимая его извинения.
– Да все нормально, – сказал он, вяло махнув рукой.
Реник достал откуда-то из-под низу еще один зеленый прессованный брикетик, принялся нарезать тонкими пластиками – для закуски.
– Ну а как твое семейное положение? – продолжил расспрашивать любопытный Ларри. – Женат? Холост?
Сергей усмехнулся.
– Фактически женат, – ответил он. – Помнишь ведь свадьбу с Элорой? – Ларри кивнул. – А реально – как бы и холост.
– Да уж, – протянул Ларри, осмысливая услышанное. – Жена – директор, это – кошмар. Не дай бог такое пережить!
И он искренне поплевал через левое плечо.
– Ну а ты как? – в свою очередь спросил Сергей, видя, что Ларри хочет задать еще какой-то вопрос.
– Я-то? – переспросил гигант. – Да как-то все один. Все еще по-старинке надеюсь, что встречу свою единственную.
– А инкарнатор? – спросил Сергей, в первую очередь конечно же имея ввиду Кристину. Хотя конечно же не факт, что она умерла молодой и Эрих успел принять участие в заключительной фазе ее смерти.
Ларри грустно улыбнулся.
– Я все-таки консерватор, – сказал он печально. – Я, конечно, могу восстановить себе какую-нибудь девушку. Но, во-первых, все, кого я знал и кто мне нравился – давно уже пережили пожилой возраст – к счастью или к несчастью – тут еще неизвестно – и, соответственно, не девушки совсем, а скорее всего – бабушки. А во-вторых, взять незнакомую и потом убеждать ее, что она должна любить меня и быть со мной ласкова, а то я ее распылю за ненадобностью – я так не могу…
Они помолчали.
– Ну, вы все уже? – спросил Реник – по-стариковски недовольно. – Обо всем своем переговорили?
– Наливай, – кивнул ему Сергей. – Мы уже закончили.
– Да налито уже, – недовольно пробурчал старик. – Стынет.
Выпили. Зажевали зелеными плитками сушеных водорослей.
– А ты заметил, что наших здесь много? – спросил Ларри у Сергея. – Из нашего с тобой времени?
– Ну, в этом ничего странного как раз и нет, – встрял старик в разговор. – Каждая шишка в первую очередь заявляет на восстановление своих знакомых. А уж потом – по анкетам шарится. Я своих тоже много наблюдаю.
– И зачем так много стариков? – ухмыльнулся Ларри.
– Ничего ты не понимаешь, – обиделся Реник. – В старости – мудрость и накопленный опыт.
– Старик, ты прав, – хлопнул его по плечу Ларри. – Не обижайся.
Бывший шофер добродушно наполнил стаканы – на четверть – и они выпили примирительную.
А потом Ларри уснул. Сидя. Его растолкали и, как он не хорохорился, и не требовал еще водки (которую, кстати, ему все-таки налили, в надежде, чтобы он случаем не буйствовал), отвели на тахту и уложили. И гигант, убедив всех выпить с ним еще раз – как бы на посошок, тут же сладко захрапел.
