– Я и записал послание на пленку, – ответил Джон Томас. – Эти идиоты подняли меня с постели до рассвета. Какая глупость!
– Зато полюбовался восходом солнца! Но из-за чего такая суматоха? Мне казалось, слушание дела назначено на следующую неделю.
– Мне тоже так казалось. Но появилась какая-то шишка из инопланетного министерства, прибывшая прямо из столицы. И теперь она будет всё решать.
– Как!?
– А в чем дело?
– Как – в чем дело? Я же ведь не знаю, кто этот человек из столицы. Я рассчитывала, что придется иметь дело с судьей О'Фаррелом… Впрочем, понимаю, что заставляет его торопиться. Этот новый судья… впрочем, не знаю. У меня есть кое-какие соображения, которые я еще не успела оформить. – Она нахмурилась. – Нам нужна отсрочка.
– Зачем? – спросил Джон Томас. – Почему бы нам не пойти сейчас в суд и не рассказать, как все было?
– Джонни, ты безнадежен. Если бы дело было только в этом, тогда никакого суда не было бы.
– Может, все будет не так уж и плохо?
– Ну-ну… Послушай, тугодум, хватит болтать глупости. У нас в запасе чуть более часа… – Она глянула на часы на башне старинного здания суда. – Нужно успеть провернуть одно дельце. Только давай пошевеливайся. Надо бы зарегистрировать права на Ламокса как на имущественную принадлежность землевладельца.
– Это глупо. Они на это не пойдут, я тебе говорю. Мы не можем владеть Ламоксом как фермой. Он не участок земли.
– Человек может владеть, как неотлучаемой имущественной принадлежностью, коровой, двумя лошадьми, десятком свиней. Плотник – владеть своим инструментом. Актриса – владеть своим гардеробом.
– Но это не относится к землевладению. Я прослушал тот же курс коммерческого права, что и ты. Тебя засмеют.
– Здесь, по сути, подобная ситуация. Раздел второй того же права. Если он «орудие твоего ремесла» – как тогда? Пусть попробуют доказать, что это не так. Главное – зарегистрировать Ламокса как имущественную принадлежность, не подлежащую конфискации, до того, как против него будет вынесено решение суда.
– Если они не смогут взыскать с меня, то взыщут с моей матери.
– Нет, не смогут. Я проверила. Поскольку твой отец оставил деньги под опеку, у нее по закону нет ни гроша.
– Неужели по закону так? – спросил он с сомнением.
– Ох, давай поспешим. Закон может быть каким угодно, если тебе удастся убедить в этом суд.
– Бетти, ты умница, – он пролез через прутья, обернулся и сказал: – Лами, я ненадолго покину тебя. Оставайся здесь.
– Почему?.. – спросил Ламокс.
– Незачем меня об этом спрашивать. Просто жди меня здесь.
– Хорошо.
На лужайке перед зданием суда собралась толпа. Люди глазели на Ламокса, уже ставшего знаменитостью. Шеф Драйзер приказал поставить ограждения из канатов, и двое полицейских следили, чтобы за них не заходили. Двое молодых людей нырнули под канаты и протиснулись сквозь толпу к крыльцу здания суда. Отдел оформления документов находился на втором этаже. Они нашли там заместителя начальника, старую деву по имени миссис Шрейбер.
Миссис Шрейбер придерживалась той же точки зрения в отношении Ламокса, как существа, свободного от решения суда, что и ее начальник. Но Бетти указала, что это не прерогатива судебного клерка, решать, что по закону является имущественной принадлежностью, и привела выдуманный случай с человеком, который был владельцем многократного эхо. Миссис Шрейбер нехотя заполнила бланки, взяла пошлину по самому высокому тарифу и вручила им заверенную копию.
