– Хочу в туалет и пить, – заявил Клим в полузабытьи.
Его, качающегося, сводили в туалет и привели обратно в палату. Клим сел на кровать и жадно пил воду.
– Что с ребятами?
– Разведка вся погибла… Взрыв уничтожил всех.
Клим скривился по-мужски, закрыв лицо ладонями, и затрясся под градом скупых мужских слез.
Утром хирург объявил, что Клима комиссуют по ранению, гарантировав продолжение лечения в больницах Москвы.
Ну, вот и все. Кончилась война для Клима.
Он повез гробы на родину. Каждого парня проводил до дома и похоронил. Чего ему это стоило, лучше не спрашивать. Хоронить под апрельским солнцем солдат было невыносимо тяжело.
Москва встретила Клима майскими деньками. Феликс Абрамович принял его, обняв как родного. Они вместе опустошили бутылку коньяка.
– Проводить?
– Нет, пройдусь по Москве, проветрю голову.
По утрам Клим мучился болью в спине. Надо было ложиться в клинику.
Уже через месяц Клим начал ходить по территории больницы, где над ним потрудились врачи. А через пару недель он уговорил их выписать его. Он чувствовал себя значительно лучше.
Клим взял отпуск.
Кара-Булат не получал о нем никаких известий после похоронки. В деревне появился асфальт и газ лишь в 21 веке.
В 40-ой день односельчане тихо помянули Клима Мирзаяновича.
Черная тень легла на лица Райся-апы и Чингиз-абы. Они трудились в огороде, все больше отмалчиваясь в эти дни.
Спустя два месяца, примерно в июле, грусть в доме была нарушена соседкой, что вбежала с криком во двор. Она, возвращаясь из соседней деревни, увидела Клима, идущего по дороге. Всматриваясь в него с минуту, она ошалело двинула ногами в деревню Кара-Булат.
– Чингиз-абы, Райся-апа!!!
Старики трудились на грядках. Молча повернули головы в сторону соседки.
– Бисмилляхи Рахмани Рахим!
– Клим идет.
Райся-апа надела очки и опять сняла их. Чингиз-абы поднялся с грядки, и скулы его превратились в камень. С минуту старики молча изучали глазами изумленную женщину. Райся-апу повело. Она села на лавку возле дома. Соседка побежала на кухню и мигом вернулась обратно со стаканом воды.
Она посмотрела на Чингиз-абы и еле слышно прошептала:
– Иди! Встречай Клима.
Чингиз-абы пошел на дорогу. Старый офицер строевым шагом двинулся навстречу чуду. Сильный встречный ветер залил глаза старика пеленой. Он пытался всматриваться в человека, который шел ему навстречу. Наконец Чингиз-абы остановился. Клим увидел его и побежал, крича от радости. Когда он обнял дядю, он не видел, как сильно зажмурил глаза Чингиз-абы.
Клим продолжал что-то говорить, подавшись вперед. Чингиз-абы еле успевал за ним.
– Постой! Клим!
И Чингиз-абы схватился за грудь. Ноги его подкосились. Клим вовремя подхватил его.
– Валидол! Сейчас!
Клим вытащил из своих карманов кучу таблеток, что успел купить после больниц.
Чингиз-абы взял таблетку и покрутил ее пальцами.
– Мы тебя похоронили, малай!
– Как похоронили?
– Иди за мной. Когда я зайду в деревню, остановись. Как махну тебе рукой, так пойдешь. Валидолу много?
– Десять таблеток.
– Думаю, на наших баб хватит. – И Чингиз-абы, выругавшись по-татарски, пошел в деревню.
Люди в течение недели подходили к дому, где воскрес солдат.
Они осторожно здоровались с Климом и тут же уходили.
Наконец на третий день Клим не выдержал, вышел из дома и пошел по всем дворам.
– Дорогие соседи! Приглашаю вас завтра к нам в гости!
И односельчане смелее провожали его взглядом. Утро выдалось ясное, июль давно жарил солнцем дворы Кара-Булата. На следующий день длинный стол ждал гостей.
