Андрей с трудом поднялся. Голова кружилась и, казалось, распухла до размера бочки.
– Кто меня ударил и чем? – спросил он, еле ворочая языком.
Броня говорит, что очкарик булыжником. Я увидел тебя уже стоявшим на коленях.
– Как это… на коленях?
– Видел, как молятся: лоб в землю, зад в небо? А он, этот тип, которого ты двинул, стоял согнувшись над тобой. Пейзаж был редкий. Ты ему молишься, а он тебе зад целует.
5. Андрей все же уговорил Бориса не провожать его, и на «Комсомольской» они расстались. Борис и Галка поехали дальше, а он с Броней пересел на электричку. То, что она живет в Удельной, в трех остановках от его платформы, было для него приятной неожиданностью.
Всю дорогу он болтал. Броня больше слушала, смеялась и часто поглядывала на повязку на его голове.
Несмотря на ее мольбу уехать скорей домой, он вышел из электрички вместе с ней. Они прошли с десяток темных закоулков и наконец подошли к двухэтажному деревянному дому с вывеской «Общежитие».
– Здесь я живу, – сказала Броня.
По ее голосу он понял, что она стыдилась этого. Сделав вид, что не обратил внимание, он взгляну на часы. Было без четверти час.
– Последняя электричка уходит через полчаса, – сказал он. – Здесь можно где-нибудь присесть?
– За общежитием есть беседка. Иди к ней, а я сбегаю за йодом.
Беседка, непонятное сооруженье на трех столбах, сплошь обвитая засохшими вьюнами, оказалась довольно удобным и теплым местом. Декабрьская ночь была чуть морозная и безветренная.
Вернувшись и смазав йодом ранку, Броня села поодаль от него на скамейке. Он расстегнул пальто, пододвинулся, прикрыл ее и обнял за плечи. Она вздрогнула, но не возразила. Ему стало вдруг хорошо-хорошо. Он сел поудобней, положил голову на мягкое плечо девушки и почувствовал, что вот-вот уснет. Броня сидела так тихо, что даже не слышно было ее дыхания.
Он осторожно повернул ее лицо.
Вдруг она прижалась к нему, ее губы раскрылись. Натиск был настолько бурным, что у него перехватило дыхание. Черт возьми! Такого с ним еще не бывало.
Броня резко отстранилась и, проглотив его взглядом, не то то сказала, не то спросила:
– Ты хороший.
– О, да, это правда, хотел сострить он, но сказал:
– Ты лучше. Кто ты:
– Не надо ни о чем спрашивать. Главное, что мне сейчас хорошо с тобой.
Ей-богу, ему тоже было не плохо. Ее голова лежала на его груди, а лицом он зарылся в ее волосах.
Так они едва не просидели отведенное расписанием время. Он неохотно поднялся. Броня тоже встала. Она была, как слепая.
– Какой у тебя номер комнаты? – спросил он.
– Двенадцать. Придешь? – обрадовалась она.
Он чмокнул ее в щеку и резво зашагал по безлюдной улице. По сторонам темнели частные дома. Собаки, обрадованные поводом полаять, свирепо лаяли. Он дошел до поворота налево. Дальше нужно было идти до трансформаторной будки и еще раз повернуть налево, как он и сделал. И уперся в высокие ворота. Вернувшись быстро к будке, он огляделся. Дорога, ведущая к Броне, дорога к воротам. Чуть поодаль виднелся еще один переулок. Недолго думая, он побежал к нему. До электрички оставалось семь минут. Переулок был явно незнакомый, но он все бежал по нему. Вдруг он стал спускаться вниз и уткнулся в пруд. Ни вправо ни влево дороги не было. Вот это фокус. Совсем рядом за прудом прошла электричка. Отчетливо было слышно, как она остановилась и, дав сигнальный гудок, тронулась.
Он постоял в раздумье и побрел в направлении гудка. И тут увидел беседку. Броня по-прежнему сидела в ней.
