Этим и воспользовался Архип, в два прыжка оказавшись у бревна, служившего лестницей. Но подставлять хищникам спину он не мог и, схватив копье, стал медленно взбираться по бревну задом. Такое восхождение было неудобным, но более безопасным. Вторая хищница, получив легкий укол копьем, визгнув, отскочила.
Кузнец наконец-то окончил подъем и, открыв наощупь дверь лабаза, закатился задом в него, на ходу заперев за собой дверку. Тут же снаружи дверь царапнули когти третьей росомахи.
В малюсенькое оконце пробивался лучик света. Архип осмотрелся.
– Плохи дела, – горько усмехнулся коваль, вспомнив, что он впопыхах не скинул бревно-лестницу на землю. Чем и открыл доступ тварям на крышу лабаза.
И действительно, в подтверждении его опасений по крыше мягкой поступью прошла одна хищница, обнюхивая щели и ища место для проникновения вовнутрь. Вскоре уже все три хищника принялись бродить по крыше, обнюхивать щели и лапами царапать бревна перекрытия.
Архип подтянул к себе копье и тут же ужаснулся. Копье-то длинное, и размахнуться он в маленьком лабазе им не сможет.
Сверху на голову кузнецу посыпалась свежая стружка. Это один из хищников, разыскав маленькую щель между бревнами, принялся когтями и клыками ее расширять. Архип попытался о колено сломать древко копья, но буковая древесина не поддавалась. В щели между бревнами показался мокрый нос росомахи. Кузнец вспомнил про кремень, висевший на шнурке рядом с крестиком, и, быстро сняв его через голову, ткнул в пятак острием.
Наверху, взвизгнув, фыркнули и, опасаясь очередного укола в нос, отчаянно заработали лапами.
– Да уж, попал как кур во щи, – присев на корточки, невесело усмехнулся кузнец, посматривая на входную дверь лабаза, нижний угол которой грызла другая росомаха…
Понимая, что долго он без воды и пищи тут не протянет, кузнец приготовился к худшему…
Вогул, напевая себе под нос очередную песенку, которую сочинил на ходу под такт шага, возращаясь домой, спустился в лог. Встречей на стойбище с земляками Угор был доволен. Кое-что выменял, а что-то и в долг взял, пообещав рассчитаться к весеннему ледоходу. Товар, нужный для зимовки, он отправил по речке с остяками, которые спускались на Обь для заготовки рыбы. Сам же двинулся через сопки напрямик.
За ним увязались две лайки. Вогул и не противился новым спутникам. Прокормить он их прокормит, а в охоте это незаменимые помощники. И зверя облают, и лабаз постерегут, пока рыбу ловить будет на реке. Да и незваных гостей заранее встретят. За боевой лук наменял Угорка товару немеряно, в две лодки кое-как скраб поместился.
«Не нужны в тайге мне боевые тяжелые стрелы. Если доспехи у воина насквозь пробивают, значит и глухаря да птицу насквозь прошьют, а с белкой и вовсе улетят в дали дальние. Не сыскать мне потом стрелу. А их-то всего двенадцать и осталось, стрел-то, – думал вогул, бодро шагая к своему жилищу. – Зато шкуры для юрты выменял. Котел добыл медный, лук охотничий, топорик, да мелочь всякую для жизни необходимую. Как раз на Атлымских юртах купцы-менялы были, они-то и похватали, почитай, все, что у меня на обмен было приготовлено», – продолжал рассуждать Угор.
Вогул остановился.
– Ветер с реки дует, а дымом не тянет. Огонь прозевал Архипка? Или случилось что? – насторожился Угор.
Лайки тоже, перестав путаться под ногами, с визгом ринулись вниз по логу в направлении лабаза.
