– Никто ж тебя в цирк не гонит.
– Покуда нет. Не додумались еще, вот что.
– Чего это ты на белых взъедаешься.
– Ничего я на них не взъедаюсь. Я иду своей дорогой, а они пусть идут своей. Нужен мне этот цирк.
– У них там один человек играет песни на пиле. Как на банджо.
– Вы ходили вчера. – Сказал Ластер. – А я пойду сегодня. Если только найду, где я потерял четвертак.
– И его с собой возьмешь, а.
– Я-то. – Сказал Ластер. – Только мне и не хватало, чтобы он начал.
– А что ты делаешь, когда он заревет.
– Даю ему раза. – Сказал Ластер. Он сел и закатал штанины. Они играли в ручье.
– Вы тут мячики не находили, а. – Сказал Ластер.
– Очень ты язык распускаешь. Вот твоя бабушка услышит.
Ластер вошел в ручей, где они играли. Он искал в воде вдоль берега.
– Он у меня был, когда мы ходили здесь утром. – Сказал Ластер.
– Как же ты его потерял.
– А вот через эту самую дырку в кармане. – Сказал Ластер. Они искали в ручье. Потом они все быстро выпрямились и перестали, потом они плескались и дрались в ручье. Ластер схватил его, и они присели в воде, глядя вверх на холм сквозь кусты.
– Где они. – Сказал Ластер.
– Не видно пока.
Ластер положил его в карман. Они сошли вниз по холму.
– Сюда мяч не падал.
– Должно быть, упал в воду. Вы, ребята, тут его не видели и не слышали.
– Я не слышал, чтоб сюда что-нибудь свалилось. – Сказал Ластер. – Вроде бы стукнуло вон о то дерево. А куда дальше полетело, я не знаю.
Они поискали в ручье.
– Черт. Надо поискать по ручью. Он упал сюда. Я видел.
Они поискали по ручью. Они пошли назад вверх по холму.
– Ты мяча не брал, а. – Сказал мальчик.
– А на кой он мне. – Сказал Ластер. – Никаких мячиков я не видал.
Мальчик влез в воду. Он пошел дальше. Он повернулся и опять посмотрел на Ластера. Он пошел дальше по ручью.
Человек наверху холма сказал: «Кэдди». Мальчик вылез из воды и пошел вверх по холму.
– Послушать тебя. – Сказал Ластер. – Тише.
– Чего он завыл.
– Бог его знает. – Сказал Ластер. – Вот примется, и все тут. Целое утро только и воет. Может, потому, что у него сегодня день рождения.
– А сколько ему.
– Ему тридцать три. – Сказал Ластер. – Тридцать три стукнуло сегодня утром.
– Ему, значит, три годика уже тридцать лет.
– Я говорю, что мне мэмми говорила. – Сказал Ластер. – Я не знаю. Только на пироге будет тридцать три свечки. Маленький такой пирог. Они все на нем и не уместятся. Тише ты. Поди-ка сюда. – Он подошел и схватил мой локоть. – Псих ты старый. – Сказал он. – Хочешь, чтоб я тебя выдрал.
– Выдерешь, как же.
– В первый раз, что ли. А ну, тише. – Сказал Ластер. – Я уж тебе говорил, туда ходить нельзя. Они тебе мячиком башку начисто отшибут. Иди сюда. Ну. – Он потащил меня назад. – Садись. – Я сел, и он снял мои башмаки и закатал вверх мои штаны. – А теперь лезь в воду и играй, может, тогда перестанешь выть и пускать слюни.
Я стих, и влез в воду, и пришел Роскус, и сказал, чтоб шли ужинать, и Кэдди сказала:
Еще ужинать не пора. Я не пойду.
Она была мокрая. Мы играли в ручье, и Кэдди присела, и намочила платье, и Верш сказал:
– Твоя мамаша тебя выдерет за то, что ты намочила платье.
– А вот и нет. – Сказала Кэдди.
– Откуда ты знаешь. – Сказал Квентин.
– А вот знаю. – Сказала Кэдди. – А ты откуда знаешь.
– Она сама говорила, что выдерет. – Сказал Квентин. – А потом, я старше тебя.
– Мне семь лет. – Сказала Кэдди. – И я знаю.
– А мне больше. – Сказал Квентин. – Я хожу в школу. Правда, Верш.
