С О К Р А Т: а это уж проделки Прометея. За это его и отправили в ссылку на Кавказ, в Чечню, к Дудаеву.
М А Р Т И Н: но он вернулся и умер в Фивах, как простой смертный, зато и как человек, тихо и гордо.
С О К Р А Т: я слышал, ты, размышляя как-то у проселочной дороги, а я, признаться, также люблю проселки и размышления по ним, сказал, что жить и быть – нечто разное. Поясни мне, пожалуйста, свою мысль, я не так хитер в подобного рода вещах, как ты.
М А Р Т И Н: изволь. Смотри – у каждого из нас есть область жизни, Gebiet, которую мы ограничиваем горизонтом нашего понимания и восприятия этого мира, этой области. Волк обегает свою Gebiet и метит по ее границам кусты. Германцы времен Цезаря ставили марку своего лагеря кучами дерьма и поступали как волки.
С О К Р А Т: выходит, человек ничем не отличается от зверя.
М А Р Т И Н: в своей живой, животной ипостаси. Но человеку, в отличие от волка, еще и дано, es giebt. Ему дана Gegnet, данность.
С О К Р А Т: как это? «дана данность», говоришь?
М А Р Т И Н: да, ему дано удерживать данный ему мир – в памяти, на совести, на картах, стихами – самыми разнообразными способами.
С О К Р А Т: и что же ему делать с данностью и средой обитания?
М А Р Т И Н: когда у человека есть только Gebiet и он погружает Gebiet в Gebiet – он превращается в животное и никогда не дрогнет от мысли горизонт его жизни.
С О К Р А Т: а если – наоборот: если человек погрузит свой Gegnet в Gegnet? Что станет с его горизонтом?
М А Р Т И Н: и в этом случае его горизонт не шелохнется. Но это будет другой горизонт, вовсе не жизненный, не физический. Это будет метафизический горизонт. Стоящий-в-нем по сути перестает жить, потому что пребывает только по сути, бытийствует ибо его бытие становится со-бытием бытия и в бытие. Он погружается в тавтологию своего существования и пропадает, примолкает в этом. Его экзистенция заполняется чистой, неразбавленной эссенцией. Человек впадает в теоретический экстаз, восторг и энтузиазм.
С О К Р А Т: такие уходят из жизни.
М А Р Т И Н: да, они становятся молчальниками, пустынниками, пещерниками, столпниками, они уносят с собой познанную ими тайну. На Востоке их называют бодхисатвами или буддами и надо обладать поистине божественным смирением, чтобы, достигнув Будды, убить в себе Будду и вернуться в жизнь для спасения других людей.
С О К Р А Т: но ведь Gegnet и Gebiet могут и не совпадать.
М А Р Т И Н: ну, конечно, мой Сократ! И почти всегда имеется этот просвет, зазор, порыв между Gegnet и Gebiet. Когда Gegnet вмещает в себя Gebiet и горизонт Данности дальше Обитанности, у человека формируется онтология его жизни, а сама жизнь представляется хозяйственным образом и человек начинает понимать чуть более своего действия. Если же Gebiet объемлет Gegnet, то формируется логика его жизни, человек впадает в моральные, экономические и иные отношения с другими хозяйствующими субъектами, его действия выходят за рамки понимания – он начинает играть и рисковать или быть тем, кто называется предпринимателем.
С О К Р А Т: дальше идти не стоит. То, до чего мы дошли, меня вполне удовлетворяет и успокаивает. Я понял источник человеческого рабства благодаря тебе. Раб, кто собственными действиями или словами ограничивает собственную мысль. К сожалению, большинство из нас – рабы. Мы связываем слово, дело и мысль и даже гордимся этим. Но мысль должна быть свободна! Всегда должен быть этот просвет и зазор между жизнью и мыслью. И свобода – только в этом зазоре. Чем шире щель между тем, в чем мы живем, и тем, что нам дано, тем мы свободней! И ничего плохого не может случиться с человеком, у которого есть свобода, потому что он свободен от случая и сам из себя представляет случай. Он начинает играть свою, а потому единственную для себя и самую важную роль.
