Как бы то ни было, после школы отец поступил в Пенсильванский университет, затем в Уортоновскую школу бизнеса и в конце концов стал одним из самых успешных застройщиков в Соединенных Штатах, если не во всем мире.
Несмотря на упорство и желание проявить себя, в его жизни существовала единственная слабость (помимо «ленивой» спермы).
Ахиллес запомнился знаменитой пятой. Супермен опасался криптонита. Я теряла голову на третьем этаже магазина модной одежды «Барнис» в Нью-Йорке. Слабостью отца стала моя мать.
Максина Элейн Файерштейн родилась в семье среднего достатка в Филадельфии на девять лет позже будущего мужа. Судьба ее отца напоминает путь моего – он тоже совмещал учебу с работой и стал бухгалтером. Файерштейны не могли похвастать богатством, но жили обеспеченно. У них был отдельный дом в квартале Виннфилд, машина и кашемировые свитера (писк моды 50-х годов), в то время как отец с двумя младшими сестрами ютился в однокомнатной квартире на окраине Филадельфии.
Максина была единственным ребенком Эвелин и Гарри Файерштейнов и, по словам отца и знакомых, самой красивой девушкой на мили вокруг.
– Максину называли Грейс Келли нашего района, – как-то обмолвилась мамина подруга Салли Ла Фейр.
Так можно сказать даже сейчас.
Меня всегда огорчало, что я пошла в отца. У мамы фарфоровая кожа и тонко очерченные скулы. В отличие от нее, на солнце я покрываюсь красивым загаром, зато не застрахована от прыщей. Я пробовала найти скулы, но лицо у меня плоское как блин.
Мамины волосы блестящие, с ровными кончиками; к тому же корней не видно, даже когда она красится в блондинку, как в последнее время. У меня же сплошные секущиеся концы, ни одного нормального. А корни отрастают, как только расплачу́сь с парикмахером.
Мать ест все, что душе угодно, и не толстеет. Стоит мне глянуть на мороженое с горячим шоколадом, и я набираю пять фунтов. В шестьдесят пять мать сохранила идеальную фигуру, а я с четырнадцати лет не выходила из дома без утягивающего корсета.
Если дальше сравнивать, в старшей школе мать пользовалась огромной популярностью. Я же и близко не подобралась к верхним строчкам списка красавиц. У нас в школе восхищались Даной Стэнбури, и хотя мы дружили, я оставалась в ее тени.
Мама училась на твердые пятерки. Я со скрипом переползала из класса в класс.
При поступлении в Пенсильванский университет ее встречали с фанфарами; я пробралась в колледж через черный ход.
Моя мама – добрейшая женщина и подбирает бродячих собак. Я купила Персик за восемьсот долларов.
В общем, вся Филадельфия говорила, что банк сорвет тот, кто женится на Максине Элейн Файерштейн, девушке с прекрасной фигурой, хорошим вкусом и легким характером. Отец принял слухи на заметку.
Мать рассказывала, что впервые увидела папу в магазине на Каштановой улице. Они с бабушкой выбирали шарф, и тут к прилавку подошел молодой человек. Но она не знала, что тот положил на нее глаз несколько месяцев назад.
Он заметил ее в «Латин казино», популярном в то время ночном клубе. Естественно, мать пришла туда с кавалером, а отец сидел у стойки в одиночестве. Он говорил, что никогда не видел такой красивой женщины: светлые локоны и черное платье с открытой спиной поразили его до глубины души. Мать затмевала остальных посетительниц.
К тому времени, когда родители встретились в универмаге «Бонвит теллер», папа уже делал первые шаги в бизнесе и потихоньку скупал небольшие участки. Вряд ли кто-то назвал бы его богатым, но начало было положено. Он как раз перевез родителей и сестер в просторную двухкомнатную квартиру.
