В этом была вся Эмма. Порой она просто не умела быть серьёзной и шутила направо и налево.
– И чем всё закончилось? Жаркие танцы привели вас в номер, где вы и обменялись бесценным опытом?
– Угомонись, Эмма. – Осадил её Джек. – Мы просто пили и вселились. С Лореттой я расслабился, ведь не нужно было отбиваться от толпы сумасшедших подружек невесты…
– Которые пытались залезть тебе в штаны. Как обычно…
– Которые пытались залезть в мой кошелёк. – Поправил её Джек. – Их больше заинтересовал мой Ролекс, а ещё они наверняка пробили стоимость смокинга. Поэтому я просто расслабился и получал удовольствие от приятной компании, музыки и одиночества. К тому же, у бабули тоже были свои скрыты мотивы.
Эмма с любопытством уставилась на Джека, ожидая пикантного продолжения, но тот успел её разочаровать.
– Весь вечер она рисовалась перед своим мужем, с которым у них, как она потом мне призналась, остыли отношения. В конечном счёте, он подарил ей охапку лилий и поспешил увести со свадьбы. А меня бросили дважды за один день.
Эмма не смогла удержаться и прыснула обворожительным смешком. Между бровями, изогнувшимися изящной дугой, пролегли две тонкие морщинки, которые лишь придавали её лицу очарования. Зелёные глаза были еле заметно подкрашены тенями и тушью, да и это было особо не к чему. Эмма была из тех девушек, что покоряли своей естественностью и могли вовсе не краситься – мужчины всё равно оборачивались им вслед.
Она уже давно перестала быть той маленькой девочкой с длинными косичками и красными бантиками, за которой Джек заходил перед школой. Теперь её волосы цвета мягкой карамели были красиво уложены волнами, а сандалики с бабочками она переобула в босоножки на танкетке. Всё, что осталось в этой взрослой женщине от той смешливой девчонки, – это любовь к цветным сарафанам, две ямочки на мягких щеках и игривый смех.
– Повезло тебе с работой, – мечтательно протянула Эмма, разглядывая оживлённую улицу. – Прикидываешься богачом и писаным красавцем, крадёшь ранимые сердца женщин и оставляешь с носом.
– Ты описала какого-то Дон Жуана, который проворачивает всё это, чтобы затащить женщину в постель. Но ты забываешь, что всё это делает романтик, который соединяет разбитые сердца.
– Ладно, ладно. Мне-то ты можешь не рассказывать. С самого детства ты был ранимым и чувствительным и, наверное, единственным, кто верил в настоящую любовь. Я знаю тебя, Джек Доусон. И ты, – Эмма демонстративно тыкнула в него пальцем. – Самый настоящий Амур. Не хватает только колчана со стрелами и арфы, или что там везде таскает с собой этот голый ангелочек?
Джек усмехнулся и покачал головой. Эмма была неисправима и могла поднять ему настроение, как никто другой. Они дружили уже двадцать четыре года, за которые знали друг о друге больше, чем супружеская пара, прожившая в браке полвека. Они были свидетелями удач и поражений друг друга, хранили детские секреты и взрослые тайны, мчались на помощь в любое время дня и ночи, даже если мчаться приходилось в другую часть Чикаго. Они делились любовными трагедиями и коротали одинокие воскресенья с мороженым у телевизора или вином в каком-нибудь баре.
Да, они через многое прошли вместе. И сегодня предстояло ещё одно волнительное событие, к которому они готовились несколько недель.
Джек взглянул на часы – обычная механика на кожаном ремешке. Показывает время не хуже вчерашнего Ролекса, зато не страшно, что кто-то стянет вместе с рукой.
