Халявное вообще не ценится, поэтому я в жизни не видела муниципальных квартир, в которых хотелось бы жить, создавать уют, делать ремонт и так далее. Первые 10 лет своей жизни в Англии я работала переводчиком для местных муниципалитетов, полиции и судов. То есть я постоянно ходила по таким вот муниципальным квартирам и домам, навещая сирых и убогих. Знаете, что я заметила? Те квартиры, которые эти обиженные жизнью «получили от государства» были заселены хроническими неряхами, а вот квартиры и дома, где также обитали люди, нуждающиеся в помощи государства, но которыми эти люди владели или снимали за свои кровные, были намного чище и уютнее.
Сейчас в Европе есть проблема, которую с удовольствием истязают СМИ – беженцы, которые «не принимают европейских ценностей», но с удовольствием (а также с риском для жизни и здоровья) переплывают Средиземное море только, чтобы вольготно рассесться на щедрых германских или английских пособиях. По моему скромному мнению, проблема как раз в надмотивации. У беженцев есть мотивация, чтобы, даже с риском для жизни, переплыть море, но нет надмотивации (то есть более качественного самопринуждения), чтобы принять культуру страны, которую они просто не уважают. Одновременно по адресу этих беженцев существует развернутая критика, что, дескать, эти беженцы не хотят ассимилироваться и принимать европейские (то бишь, христрианские) ценности. По моему скромному мнению, всё объясняется очень просто: люди просто не уважают ценности или блага, которые им достались бесплатно, то есть пресловутую халяву.
Вторая реальная история про халяву
Так как я в Англии работала переводчиком с польского языка, знакомых среди беженцев у меня было не так и много, поляки, в основном – это экономические иммигранты. Хотя среди польско-язычного населения Англии есть польские цыгане и эта группа населения – неистощимая кладезь историй. Приведу покамест пример на тему ассимиляции. Цыгане – довольно-таки умный народ, но страсть к халяве у них доведена до исступления. Под конец 90-х годов прошлого века, множество польских цыган приехало в Великобританию как беженцы, дескать, в Польше им ущемляли права, предавали гонениям и весь остальной джентельменский набор беженца по национальному признаку. Англия охотно принимала этот сброд. В 2004 году наступила трагедия: оказалось, что халява закончилась. Цыгане с польским паспортом из разряда беженцев, автоматически перешли в категорию экономических иммигрантов со всеми вытекающими – пришлось искать новые способы, как доить государство и отбрыкиваться от работы (раньше государство кормило всех многочисленных родственников автоматически, так как статус беженца равняется праву на получение всех пособий и квартиры от государства, но без права работы). А вот как только Польша вошла в состав ЕС и все цыгане получили право работать, пришлось крепко подумать, как же от такого удовольствия вежливо отказаться. Цыгане нашли выход: они массово заболели хроническими болезнями. Если у какого-либо молодого быка здоровье было молодецким, всегда находилась бабушка, которая дышала на ладан и такому молодому бычку просто оформляли опекунство над умирающей родственницей. Я как раз работала переводчиком для службы здравоохранения, поэтому с умирающими бабушками общалась постоянно – к врачу они ходили (естественно, в сопровождении молодых родственников) как на работу.
