100 великих узников - страница 42

Савонаролу и двух других монахов приговорили к смертной казни. Перед этим им полагался обильный «обед палача», после чего предоставлялась возможность высказать свою «последнюю волю». Но что можно сказать еще, если за свои 46 лет он сказал людям все, что хотел, и даже больше… По дороге к эшафоту палачи сорвали с Савонаролы сутану, и он закричал от боли, так как пропитавшаяся кровью одежда накрепко пристала к ранам. Епископ окропил неукротимого монаха святой водой, но сделал это с нарушением ритуала, и верный себе Савонарола сделал ему по этому поводу строгое замечание. Когда его подвели к виселице, из толпы раздались крики: «Сотвори же чудо, пророк!», но и на этот раз он не сказал ни слова.

Чтобы доставить удовольствие толпе, палач начал играть повешенным телом Савонаролы, как куклой, хотя оно еще содрогалось в последних конвульсиях. Он крутил его и качал так, что сам чуть не свалился с помоста. А потом тело неукротимого монаха сожгли, но рассказывают, что, когда перегорели веревки, Савонарола, весь в копоти, погрозил толпе освобожденной от пут рукой…

Долгое время Никколо Макиавелли многим казался сфинксом, тайны которого никому не дано разгадать. Одни изображали его «образцом вероломства», другие – одушевленным самой чистой и благородной любовью к родной Флоренции. Согласно мнению одних ученых, произведения Н. Макиавелли были прямым указанием для злостных тиранов; согласно мнению других – убийственной сатирой на деспотов, которая побудит народы к восстанию. С другой стороны, новейшие биографы восхваляли патриотизм и гений, великодушие, тонкость и благородство души Н. Макиавелли…

^{>Никколо Макиавелли}

Причины таких разногласий в оценке этой личности различны, ведь и само время, в которое жил Н. Макиавелли, полно противоречий. В XIV веке Италия разделялась на множество небольших княжеств, в каждом из которых господствовали свои политические настроения. Княжества враждовали друг с другом, но несмотря на беспрестанные междоусобицы, Италия была цветущей страной. Сама она не пыталась завладеть другими государствами, но и свои территории не дозволяла завоевать. К тому же все войны велись тогда «человеколюбиво»: победители обращались с пленными хорошо, захваченные города и села щадили. Причины такой гуманности заключались в том, что главную силу итальянских войск составляли кондотьеры (наемные солдаты), беспрестанно переходившие от одного владельца к другому. Войны приносили им выгоды, поэтому они, желая их продолжения, и щадили пленных для получения выкупа.

Но разъединенная Италия сильным противникам не могла сопротивляться. В 1484 году французский король Карл VIII вступил со своими войсками в Италию, чтобы завоевать Неаполь, и тогда итальянцы поняли, что война принимает непривычный для них оборот. Швейцарцы не давали пленным пощады, исключая тех, с кого надеялись получить хороший выкуп. Был разграблен городок Рапалло, а больных, помещавшихся в госпитале, убили только из-за того, что победители захотели получить их одежду. При взятии Монте-Фертино никто из его жителей не избежал смерти, и эти «подвиги» французской армии сначала привели итальянцев в ужас, а потом пробудили в них национальный дух.

Некоторые итальянские города (например, Милан и Венеция) призывали объединиться против общего врага, но Флоренция, руководимая тогда Пьетро Медичи, не хотела принимать в этом участия. Более того, банкирский дом Медичи финансировал французских королей. Пьетро предпочел договориться с Карлом VIII и уже готов был впустить французские войска в город. Народ толпами стал собираться на улицах и площадях Флоренции, у многих в руках появилось оружие: казалось, что люди, в течение 60 лет терпевшие тиранию Медичи, теперь ни перед чем не остановятся. Однако при таком возбуждении и решимости господствовала и общая неуверенность горожан в себе, и их недоверие к другим.