США – это идеальная страна для тех, кто исповедует принцип «Мы пройдем с тобой нашару по всему Земному шару!» Если хотя бы немного использовать свои мозги и подходить к процессу «грабь награбленное» творчески, то с этой богатейшей страны можно было поиметь такого, о чём даже руководителю горкома в розовых снах не снилось. Например, народ регулярно несильно разбивался на своих же автомобилях, предварительно насажав туда кучу пожилых друзей. Потом все долго ходили по «своим» докторам и «лечились». Страховку делили на троих: себе, доктору и адвокату. Разводились и продолжали жить вместе, но теперь получая какие-то вспомогательные выплаты, которые полагались одиноким родителям. Шли к «своим» докторам и оформлялись на «дженерал релив», что означало примерно следующее: голова предмет тёмный и исследованию не подлежит или; по крайней мере, на инвалидный беджик, позволявший не платить за уличную парковку и ставить автомобиль почти у входа. Соответственно, пациент уходил на пенсию по нетрудоспособности и, судя по внешнему виду большинства наших соседей из здания 1149, эта тема проходила «на ура» не только среди постсоветских эмигрантов.
Зато здравомыслящие американцы без устали работали по 12—14 часов в сутки, и даже в субботу, и часто без отпусков. То есть, в этой стране любой человек, совершенно любой, мог найти себе слой жизни, который бы его полностью устраивал. Хочешь работать – работай! Не хочешь – не работай! Хочешь быть миллиардером – будь им! Не хочешь – сиди, бомжуй. Никто тебя за это не осудит. Не имеешь, дескать, никакого морального права раздавать непрошенные советы. Но если попросили – помоги! Giving is receiving! И это не просто слова. Это – философия жизни американского пуританского общества.
Конечно, всякое в жизни случается, и иногда полупьяная вечеринка через девять месяцев приносит плоды и тогда эти плоды надо собирать и за ними тщательно ухаживать. Кристинка, соседка номер ноль два, так и не удостоилась прозвища или клички, в раздаче которых так славен наш народ, и жила как-то тихо. К новорожденной от мексиканского никогда не появившегося папы девочке приходили бабушка и дедушка. Дедушка походил как-то совсем недолго, заболел каким-то странным расстройством глотательного рефлекса, отказался от кормления через трубку и покинул мир только что образовавшегося счастья. Похорон не было. Сама Кристинка про это печальное событие говорила мало. Как, впрочем, и вообще. Хай, бай, – вот и весь диалог при встрече. Будучи типичной белой американкой, она с трудом понимала наше произношение, хотя нам казалось, что мы старательно выговариваем все буквы и звуки. А вот тут-то, оказалось, и лежит самый большой секрет в изучении английского в его американском варианте. Он заключается в том, чтобы наоборот, ничего не выговаривать, и даже лучше всего, положить за каждую щёку по ореху или горячей картофелине. Вот тогда ваш американский будет идеальным!
С увеличением веса новорожденной странным образом рос и вес мамы. Вскоре Кристинка стала похожа на бурого медведя по размерам, к тому же она часто заявляла, что она так привязана к своей дочурке, что её можно называть bear mom, или попросту: медведицей. Девочку назвали не то Сиеррой, не то Сьярой, но никак ни Сарой, это точно. Тем более, что была она типичная протестантская пуританка. Никаких гостей в апартменте ноль два мы никогда не видели и, уж тем более, туда никогда не входили одинокие мужчины. Так она и прожила все двадцать лет в футболке, облегающей её жировые спасательные круги, и в шортах, показывающих копии ног одной известной советской звезды. Сиерра/Сьяра выросла и поступила по дотационной программе в хороший институт, который с отличием и окончила. Была она чистым порождением американского сообщества и за все двадцать лет соседства посвятила нашему общению от силы секунд двадцать (это выходит одна секунда в год). И это – не сарказм. Из хрупкого подростка она трансформировалась в медвежонка женского пола, а потом и в медведицу. Но пока ещё – не маму. Бойфрендов за нею не носилось. Видать, сказывалась мамина парадигма невербально переданная за эти годы.
