Выйдя из кабинета, унтерштурмфюрер впал в раздумье: «Камеры, журналисты… для чего? Они хотят сделать фильм о лагере, это понятно. Непонятно только одно: при чем тут эти русские? У нас полно других пленных». И тут его осенило: приказ министра пропаганды! Вот оно что! Вот в чем причина. Здесь, на фабрике смерти, высшее руководство и решило снять мотивирующую немецких солдат киноленту.
– Что они задумали? – пробормотал Карл, подойдя к окну.
Под моросящим осенним дождем, словно загнанные звери, сгрудились изможденные, обессиленные голодом и непосильным трудом люди. Они жались друг к другу, стараясь хоть чуточку согреться. И все же, глядя на душераздирающую картину, унтерштурмфюрер СС Карл Петер Берг не сочувствовал им и не чувствовал угрызений совести. Для него те пленные были всего лишь Untermenschen – недочеловеки. А можно ли… точнее, нужно ли жалеть рабов?
Спустя неделю маленький городок преобразился: по его улочкам двигались тщательно вымытые легковые машины, за ними следом приехали грузовики, из которых выпрыгнули в начищенных сапогах одетые с иголочки немецкие солдаты. Они смеялись, шутили, затевали дружеские потасовки. Вслед за ними прикатили фоторепортеры, газетчики и операторы, тащившие на плечах громоздкую аппаратуру.
– Итак, комендант, – обратился к оберштурмфюреру СС важный офицер среднего роста, бросив на него надменный взгляд, – где же ваши подопечные? Надеюсь, вы учли все рекомендации моего начальника? Никаких сюрпризов не будет?
Группенфюрер СА Вернер Вехтер многозначительно поглядел на Вальтера Генриха, у которого душа ушла в пятки от тяжелого взгляда гостя. Не дожидаясь ответа коменданта, офицер неспешно пошел к загону, по периметру которого уже выстроились, словно сошедшие с обложки модного журнала, высокие, со светлыми короткострижеными волосами и небесного цвета глазами солдаты. Они с презрением и одновременно с любопытством смотрели на измученных пленников, сбившихся в одну большую кучу. Что и говорить: немецкие воины резко диссонировали с военнопленными.
И если бы задумка министра Йозефа Геббельса сработала, то уже через пару дней мир бы увидел пропагандистский фильм о врожденной низости людей неарийской крови, дерущихся и убивающих друг друга из-за еды. Для немецких солдат, с которых наши героически сражающиеся воины уже успели сбить спесь, эта кинолента должна была стать поучительным материалом, рассказывающим о том, что у них не должно оставаться места для жалости к такому отребью, потому что противник – не человек.
Выстроенные вдоль загона солдаты, кинооператоры и прежде всего начальство предвкушали удовольствие от зрелища.
– Можно начинать? – услужливо осведомился комендант у надменного офицера.
– Да, давайте, – махнул он перчаткой, брезгливо поморщившись, – не до вечера же тут торчать среди вони и грязи.
Оберштурмфюрер СС Генрих Вальтер кивнул Карлу Бергу, и тот без промедлений передал приказ солдату. Спустя мгновение к загону пленных подъехал грузовик. Подбежавшие охранники открыли грузовой отсек, и… все присутствующие внезапно уловили зовущий аромат свежеиспеченного хлеба, наполнивший воздух. Даже сытые арийцы невольно сглотнули от искушения, ибо этот обволакивающий аромат пьянил их. Он манил и дразнил каждого, кто был рядом…
– Скорее бросайте хлеб этому зверью! – теряя терпение, произнес группенфюрер, вспомнив о горьком пиве, привезенном для него лично из Фрисландии, которое подавали ему вчера на ужин с фламандским тушеным мясом. – Чего вы тянете? Эй, вы! Включайте камеры! Работать! Живо!
