13.09 - страница 79

– Что здесь?

Гул мощного двигателя покатился по утробе подземной стоянки. Спираль дороги вела автомобиль словно по кругам ада. Наконец, мы достигли «Уровня Отгрузки» (как гласила надпись на бетонной стене), Николас ван Люст выбрал свободное место между несколькими не менее шикарными автомобилями, заглушил мотор, и только тогда ответил:

– Здесь мудрость.

Лицо его излучало благоговение. Была на нем странная улыбка, неуловимо мечтательная, красивая и пронзительно мягкая линия губ.

– Мудрость? – растерянно переспросил я.

Он кивнул.

– Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо число это человеческое…

До меня дошло вдруг, что этот полоумный цитирует Откровение Иоанна Богослова.

– Если число это равно двадцати восьми тысячам евро, то пусть будет числом зверя.

Николас усмехнулся, хлопнул меня по плечу, подмигнул.

– В оригинале было три шестерки, это и дети знают. Точно не известно, почему именно это число, но мне нравится версия про шестой день, когда был сотворен человек; через него грех вошел в мир. Что-то еще про золото, уплаченное царю Соломону… Но золото это так скучно.

– Николас, – глухо произнес я. – Зачем мы здесь?

Кажется, история повторялась.

– Ты говорил, что поможешь нам с деньгами…

– Правильно. И мы пришли взять свое.

– Хорошо. Тогда давай прямо сейчас выйдем из твоего великолепного автомобиля и…

Николас замотал головой и сказал:

– Выйду только я. Пропуск на заказчика. Ты здесь посторонний, и на этом уровне тебе разрешено находиться только в транспорте. Таковы правила, и я не буду их нарушать. Если бы ты знал, скольких людей пришлось просить, заставлять, умолять… Я уж не говорю о деньгах!

– А о чем же еще говорить, ведь мы приехали именно за деньгами! Ведь за ними?

Бельгиец вдруг посмотрел на меня очень-очень пристально, так, что я смог без труда рассмотреть в его белках красные капилляры, радужку цвета отборного кофе и черные, уходящие в бесконечность, зрачки. Таким серьезным Николас ван Люст не был, кажется, никогда.

– Сегежа, – тихо, ласково проговорил он, – пообещай мне, что не наделаешь глупостей.

Я заморгал, отгоняя наваждение от его взгляда.

– Какие еще глупости, по-твоему, я могу наделать? Ведь мы здесь для того, чтобы ты помог нам, да?

– Да.

– Тогда и глупостей никаких не будет. Только объясни мне, пожалуйста, какого черта…

– Глеб. Пообещай. Не делать. Глупостей.

Нечто в голосе Николаса заставило сделать глубокий вздох и сказать:

– Хорошо. Обещаю не делать глупостей. Но скажи мне уже наконец, ты дашь нам денег или нет?

Он улыбнулся – широко, собирая морщинки вокруг рта и глаз, превращая лицо в узор снисхождения.

– Нет. Вы заработаете их сами. С моей помощью, да.

Салон автомобиля сузился, превратился в кабину какого-то ужасного батискафа, заброшенного на дно океана. Затрещало стекло иллюминатора, черная вода ударила в грудь ледяной струей, и вот уже вся тяжесть стихии плющила и разрывала в клочья жалкий мирок вокруг.

– Не выходи из машины. Я очень скоро вернусь.

Щелкнул замок. Николас покинул гибнущее судно, уверенно направился к неприметным дверям лифта. Он вновь улыбнулся и исчез за красно-желтыми створками.

Тело мое не всплыло распухшее, синее со дна океана. Так и осталось там, в изувеченном батискафе, окруженное глубинными мыслями-монстрами. Слепые бледные уродцы медленно-медленно просачивались сквозь рваные края трещин кабины, зажигая тусклые огоньки на своих смешных хрупких отростках над огромными головами. Их тупые зубы вгрызлись в лицо, возвращая умершие нервы к жизни. Одним мощным вздохом вогнал в легкие столько воздуха, что потемнело в глазах. Тряхнув головой, с остервенением, сильно, вытянулся в сиденье, убедился, что мышцы в порядке, а кости целы. Огляделся. Увидел надпись «Уровень отгрузки». Тихонечко застонал: понял вдруг, что