Тут прислали в парафию молодого ксендза. Ему сразу же захотелось подновить костел, подправить убранство, с согласия общины собрали денег и пригласили художника. Художник, пан Владислав, был родом из Кракова, и совсем немного времени понадобилось, чтобы судьба свела его с Басей. Полячка на службы в костел ходила в трауре, Владислав обратил внимание, что она держалась особняком, и разузнал, в чем дело. Долг чести велел поддержать соотечественницу, но разве это не смешное объяснение? Бася была молода. Скорбь лишь подчеркивала ее красоту, грусть придавала утонченность. Она была полна жизни и, как ни боялась сама себе признаться, полна надежд. Владислав влюбился с первого взгляда, и когда они встретились, Бася влюбилась тоже. Правду говорят – случилось это, как искра вспыхнула, и зажгла искра глаза Баси. За сына мельника она пошла не по сердцу, а художник был ей ровня. И теперь она готова была продать дом, бросить деревню, где не знала счастья, и уехать с любимым хоть на край света.
Работа в костеле близилась к завершению. Владислав подправил лепнину, отреставрировал фигурки, и добавил несколько новых. Прихожане ахнули, когда увидели результат. Но о чем смолчали: один из ангелов у прохода к алтарю был точь-в-точь пани Бася. Заметили это и Михал, и Крыстя. Михал ничего не сказал, но вечером дома напился, а Крыстя не переставала зудеть:
– Ишь чего шляхтенок выдумал! У алтаря свою курву поставил, а нам ей прикажете ноги целовать? Или, может, задницу ее поганую? Так вы ж, мужики, и рады, зацелуете, кобели! И откуда такого ксендза прислали, езуитское семя, тьфу, срамник и рукоблуд! А ты чего воды в рот набрал? Увел шляхтенок твою кралю? Ты ей сколько денег обещал – не взяла, гордая, ты ж понимаешь, а повелась на мазилу беспорточного. Да вся цена ей медный грош!
Не стерпел тут Михал, ударил Крыстю. Сильно ударил. Женщина выскочила во двор, рванулась на улицу, продолжая кричать:
– Ой-ой, люди! Помогите! Убивают! Ой, деточки, ой святые угодники, что это делается, убивают!
Никто не слышал Крыстю или не захотели вступиться. Михал поймал женку, затащил в дом и бил до тех пор, пока баба не затихла. Выпил еще и завалился спать, не раздеваясь.
Ильса сделала паузу.
– Подруга, у тебя актерский талант! – сказала я. – Ты преображаешься, и все словно происходит у нас на глазах. Невероятно.
– И талант этот пропадает в отделе маркетинга, – констатировал Петр. – Кто куда, а я еще по пивасику.
– Пытаюсь воспроизвести колорит, – усмехнулась Ильса. – Я не раз слышала эту… сказку.
– До сих пор было более-менее реалистично.
– Страшная сказка начинается там, где начинается любовь.
– Я всегда говорил – к черту любовь, – Петр вернулся от стойки с бокалами и колбасками. – Что ни любовь, то трагедия. Вильям Шекспир. Ну, девчонки, я готов внимать дальше.
– Когда Крыстя отправилась от побоев, злоба против прекрасной полячки разгорелась в ее душе еще сильнее. Никто не знает, к каким хитростям она прибегла, каким черным делом занялась, да только Бася вскоре сказалась нездоровой и перестала ходить на улицу, художник не спешил уезжать, и был чем-то обеспокоен. А Бася-то была на сносях, и зазорно ей, вдове, второй раз не венчанной, было звать повитуху. Но как стала рожать, люди все узнали. Несчастливая звезда не миновала полячку: ребенок выжил, а сама она умерла. Владислав забрал ребенка, девочку, и уехал, а жизнь деревни продолжалась своим чередом.
