– Правда? – принц простодушно обрадовался.
– Правда, ты очень привлекательный.
– Да…
– Иди репетировать.
Я знала, почему принц не может читать ноты. У него дислексия. У нас дислексию традиционно лечили ремнем, поэтому читать и писать в стране умеют все поголовно. Во Франции предпочитают выписывать рецепты на специальные очки. Принц стесняется очков. Он комплексует оттого, что не может правильно написать фразу, не напутав где-нибудь с буквами. Хуже, конечно, когда он переставляет местами цифры. Очки не очень помогают ни в коммуникации, ни в оплате счетов.
Кошка права: у принца много проблем. Главная в том, что он пока не признан. Непризнанный гений-невротик. Но при всей своей депрессии ему приятно слышать, что он красивый.
Мы прожили смешную маленькую, но насыщенную событиями, совместную жизнь и разошлись.
– Рад, что я уезжаю?
– Нет, что ты! – прозвучало с искренней обидой.
– Спасибо, что не рад.
– Береги себя.
– Ты тоже.
Может, всему виной наш несчастный английский?
И тут я вспомнила старого приятеля. Популярного диджея. Лет двадцать назад надо было фотографироваться на рекламные календари, и приятель страшно перепугался:
– Зачем? Кому это нужно? Я в эфире весь из себя плейбой, нордический блондин, можно сказать, а увидят меня девушки, такого как есть, так и в эфир звонить перестанут!
– А без эфира они тебе не звонят?
– Ну… как-то не до того…
– И что до того?
– Много разного. У матери скоро юбилей, надо ей шубу купить. Она давно хотела шубу, а денег не было.
– Норковую?
– Из козлика…
Все успешные диджеи хорошо научились скрывать свою подлинную личность.
Вскоре он ушел из эфира. Уехал, наверное, в Москву. Все рано или поздно уезжают в Москву. Там шубы давно не нужны: снег перестал выпадать.
К чему я все это рассказываю? На днях смотрю по телевизору интервью с известным продюсером. У человека все состоялось. Все, в чем были несостоятельны мои предыдущие герои. Даже какую-то музыкальную премию от балды получил. Дали прослушать отрывок опуса, ерунда, но с усложненной претензией.
– Чувствую себя так, будто жизнь прошла мимо, – признался вдруг продюсер. – Я мечтал написать книгу…
Почему-то этот умный, ухоженный, пробивной, заапгрейченный под завязку человек чувствовал себя неловко. Он лгал. Он не хотел написать книгу. Он просто не мог сказать правду.
Как будто любой продюсер может не врать и при этом не оказаться за решеткой, как Харви Вайнштейн.
Я подумала, как жестоко заставлять кого-либо играть не свою роль. Принц-бармен по крайней мере варил кофе по утрам. Настроил инструменты. Весна, Париж, Мона Лиза, Боб Марли опять-таки… Подал стакан воды, когда это было необходимо. Я мало пью воду, но попробуйте за день профигачить пять городов автобусами, самолетом и метро.
Были у меня знакомые аниматоры, арабы. Еще та троица затейников. Мы с ними чудно подыграли друг другу, изображая флирт. Перед моим отъездом D. – аниматор по жизни обозначен не именем, а каким-нибудь ником – напялил парик, стал на стул и талантливо передразнивал девушку, которой признаются в любви, а она ухаживания отвергает. В парике он был похож на меня. Его товарищ изображал незадачливого ухажера и исполнял No woman no cry. Небездарно. Я смеялась до слез.
Опять-таки, пальмы, коралловые рифы, яхты, четырехзвездочный отель, теплый вечер. Прощальный концерт нам подарила авиакомпания, задержав вылет на несколько часов. О переносе рейса пассажирам сообщили утром. Администрация отеля позволила остаться до вечера. На пляже встретились с D., сообщили новость.
