Я не понимаю, упускаю момент, когда его лицо оказывается рядом с моим. Он смотрит в глаза и этот взгляд не похож ни на один из тех, что я уже знаю: в нём потерянность и… ожидание. Ансель словно ждёт чего-то, и когда переключается на мои губы, мне становится очевидным, чего. Я хочу прикосновения, хотя бы одного невесомого касания… но получаю только дыхание. Оно трогает мои губы, заставляя раскрываться и жаждать чего-нибудь сумасбродного, может быть, даже грубого, агрессивно мужского, захватнического, неукротимого…
20. Глава 20. Беспомощность
- В лесу живёт собака. Когда я видел её в последний раз, она была в положении. Сейчас у неё должны уже были родиться щенки. Хочешь посмотреть?
Ветер прячет мои губы от искусителя, набрасывая на них мои же волосы. Я убираю их рукой и едва слышно, буквально из последних сил отвечаю:
- Хочу.
Мы долго пробираемся по нехоженым тропам, прыгаем с камня на камень, и, только прибыв на место, я соображаю, зачем Анселю был нужен настолько большой рюкзак - собачий корм. Полная сумка сухого питания для собак. Потому что их… много!
Золотистый лабрадор, ещё один золотистый лабрадор и нора в земле, ставшая домом для множества их крошечных детей. Щенки ещё совсем маленькие, их глаза открыты, но передвигаются они только ползком и исключительно в поисках матери, водя своими мокрыми носами в попытках уловить её запах.
Ансель вскрывает пакеты с питанием и высыпает в пластиковый цилиндр, привязанный к дереву. У основания ёмкости сделано отверстие, через которое по мере опустошения наполняется кормушка.
- А вода? - спрашиваю. - Где они находят воду?
- Здесь недалеко есть ручей. Мы перепрыгивали через него, когда шли сюда, если ты вспомнишь.
- Да, точно. Я забыла.
Как, впрочем, и половину своей жизни забыла.
- Что они здесь делают?
- Живут.
- Как? Почему? Где их хозяева?
- Я спрашивал у этих двоих - не отвечают! - подмигивает. - Явно что-то скрывают. Но я знаю одно: от хороших хозяев собаки не убегают. А эти двое определённо унесли откуда-то ноги.
- Их нужно поймать и отвезти в приют. Им найдут новые семьи.
- Думаешь, им это нужно? - вглядывается в моё лицо почти с осуждением. - А мне кажется, им и здесь неплохо.
Я смотрю по сторонам - действительно, неплохо: скалы, сосны, вид на море и главное - свобода. Полнейшая, ничем не омрачаемая свобода.
- Скорее всего в приюте их разлучат. Отдадут разным хозяевам, - открывает мне жестокую правду Ансель.
- Почему ты не заберёшь их себе?
- Не люблю собак.
- Это заметно... – улыбаюсь.
Ансель склоняется над одной из них и треплет по голове, вторая подставляет свои курчавые уши, а меня терзает желание протянуть руку и запустить пальцы в волосы на макушке Анселя. Пока мы шли в это место, они почти высохли и без укладки оказались кудрявыми.
- Ансель, ты выпрямляешь волосы?
Какое-то время он смотрит с недоумением, затем признаётся:
- Просто причёсываюсь после душа, они высыхают прямыми. Ну и… немного геля… - добавляет с улыбкой.
Я не выдерживаю: моя рука сама собой тянется, сама по себе зарывается в прядях, теряется в них. От удовольствия я закрываю глаза и, тут же опомнившись, распахиваю их, чтобы увидеть опущенные веки Анселя, его приоткрытый от удовольствия рот, застывшие в расслаблении руки. Его затылок медленно заваливается на мою ладонь, словно тянется за ней, просит ещё ласки.
И именно в этот момент я замечаю, что один из щенков не в порядке: раскрыв пасть, как в замедленной съёмке водит из стороны в сторону мордой, поджимает лапы, хрипит.
