косноязычие слова все обнажит,
но мыслью доброю неловкость скрою,
и речь моя от страха не дрожит,
ведь не оставишь ты её нагою!
твой взгляд, как путеводная звезда,
направит путь мой, в яркие одежды,
меня оденешь, чтобы навсегда
быть в милости, такой же как и прежде
и лишь тогда скажу: тебя люблю,
а до поры любовь я утаю…
Weary with toil, I haste me to my bed,
The dear repose for limbs with travel tired;
But then begins a journey in my head,
To work my mind, when body’s work’s expired:
For then my thoughts, from far where I abide,
Intend a zealous pilgrimage to thee,
And keep my drooping eyelids open wide,
Looking on darkness which the blind do see
Save that my soul’s imaginary sight
Presents thy shadow to my sightless view,
Which, like a jewel hung in ghastly night,
Makes black night beauteous and her old face new.
Lo! thus, by day my limbs, by night my mind,
For thee and for myself no quiet find.
закончив путь, ищу уже постель,
забыться сном в ночной тиши, усталый,
крадётся дрёма к векам, словно тень,
да вот, в дорогу новую пристало
все мысли о тебе, пусть ты далёк,
неслись конями, загнанными в мыле,
мой сон – желанье, жёг, как уголёк,
и прозревали ночью все слепые!
ты озаряешь ночь -старуху светом,
ты близишь солнца юного приход,
явись в мой сон, как входит в зиму лето,
как моряку земля из бездны волн
вот так живу: не снять мне ночью
усталость дня, душа не хочет…
How can I then return in happy plight,
That am debarr’d the benefit of rest?
When day’s oppression is not eased by night,
But day by night, and night by day, oppress’d?
And each, though enemies to either’s reign,
Do in consent shake hands to torture me;
The one by toil, the other to complain
How far I toil, still farther off from thee.
I tell the day, to please them thou art bright
And dost him grace when clouds do blot the heaven:
So flatter I the swart-complexion’d night,
When sparkling stars twire not thou gild’st the even.
But day doth daily draw my sorrows longer
And night doth nightly make grief’s strength seem stronger.
мне счастья прошлого теперь уж не вернуть,
от тягот дня спасти и ночь не сможет,
болит душа, и телу не уснуть,
проходит тьма, но свет бедою гложет
день с ночью, вы враги ещё вчера,
договорились бить меня как птицу влёт, и
«что ж друга нет с тобою до утра?» —
спросила ночь, а день ей вторил гнётом
я льстить пытался дню, с тобой равнял,
лучистый свет, хоть тучи с градом, снегом
в ночи средь звёзд я каждый раз искал
глаза твои, блестящие под небом
но день придёт, беду свою встречаю,
а ночь приносит новые печали…
When, in disgrace with fortune and men’s eyes,
I all alone beweep my outcast state
And trouble deal heaven with my bootless cries
And look upon myself and curse my fate,
Wishing me like to one more rich in hope,
Featured like him, like him with friends possess’d,
Desiring this man’s art and that man’s scope,
With what I most enjoy contented least;
Yet in these thoughts myself almost despising,
Haply I think on thee, and then my state,
Like to the lark at break of day arising
From sullen earth, sings hymns at heaven’s gate;
For thy sweet love remember’d such wealth brings
That then I scorn to change my state with kings.
когда весь мир меня уже отверг,
брожу презренный всеми, одинокий,
молю судьбу, чтоб получить ответ
на сотни бед, но счастье так далёко
когда завидую мечтою наделённым,
в искусствах кто всего достиг,
