160 шагов до тебя - страница 18

Я удивилась:

– Так ты даже не знала ее! И того, что отец писал ей стихи. Завтрак в постель приносил. С цветами.

Я загрустила по своей прежней жизни и по родителям. Помощь бабушке в кондитерской и новый быт помогали мне от этого отвлекаться.

Сандра не придала значения моим словам, сняла с меня шляпу и стряхнула пыль:

– Пришла пора ее убрать. Я больше не хочу повода ее надевать. Ну же, давай, поторопись!

Я вернулась в свою комнату. Буржуйка! У меня теперь личные покои с полутораспальной кроватью, платяным шкафом, лампа с винтажным абажуром и туалетным столиком с пуфиком! Покружившись по комнате, я натянула джинсы, белый свитер, кроссовки и куртку – бабушка по приезде сразу же занялась моим гардеробом и оборудовала мне гостевую комнату. Я побежала по коридору до лестницы, ведущей вниз. Но чего-то не хватало. А, конечно: очки! После смерти родителей у меня резко ухудшилось зрение. Как сказал психолог, я с трудом видела свое будущее, тем более, за границей. Вернулась за ними в комнату и заметалась, как юла, но нигде их не находила. Бабушка коршуном наблюдала за мной из дверного проема. На ней были джинсы, туфли на каблуке, бежевая блузка и пиджак чуть темнее из плотного джерси. Какая же она у меня красавица!

– Бабушка, куда подевались мои очки? Я их вечно теряю, – рассердилась я.

– Глаза по ложке, а не видишь ни крошки! Главное, чтобы сердце всегда оставалось с тобой. Ну же, поторопись! – жестко сказала она, спустилась вниз и зазвенела ключами за дверью.

Через мгновение я уже бежала по кедровой лестнице в кухню. Здесь облицовка из кремовой плитки освежала темное дерево гарнитура, а белые с вышивкой занавески вместо дверок делали ее уютной и даже романтичной. В таком же стиле была и скатерть, покрывающая большой круглый стол посредине кухни, а на нем фарфоровая ваза, благодаря которой я приобрела новую привычку: на ходу утащить две миндальные печеньки и спрятать в карман. Это слишком вкусно, чтобы оставлять их здесь в одиночестве!

Наконец, через сад мы выходим на улицу. Идем мимо желтых двухэтажных домов, с белыми балконами и пестрой геранью на них, затем сворачиваем направо и примерно через сто пятьдесят метров подходим к площади. Где-то здесь должен находиться парикмахерский салон “Альдо”, куда мы направляемся.

– Пьяцца Сан-фран-че-ско[12], – читаю я указатель, как только мы выходим оттуда. Итальянская речь напоминала мне маленький, элегантный велосипед, а сама я была на нем большим, неуклюжим медведем, но мне предстояло как-то на нем ездить.

Большое облако сахарной ватой повисло над остроконечной колокольней из красного кирпича, такого же, как и остальная часть собора. Весенний ветер теребил мою новую укладку, разбирая ее по волоску – мы только что вышли с бабушкой из парикмахерской, и я чувствовала себя какой-то обновленной. Теперь каждую субботу Альдо обещает делать из меня красотку.

Когда мы поравнялись на площади с высоким жгучим брюнетом в белом плаще, они с бабушкой любезно поздоровались. Он даже поцеловал ей руку. Затем раскрыл плащ и достал из внутреннего кармана черного пиджака визитку, протянул ее бабушке. Кажется, на поясе блеснула кожаная кобура. Или мне показалось? Я поправила скользящие по вспотевшему носу очки.

По шершавой, пористой брусчатке суетливо ходили голуби и ворковали. Вдалеке сидела влюбленная парочка и бесстыдно целовалась. Я закрыла глаза от слепящего солнечного света и представила себя и Леонардо из Сан-Ремо на их месте под певучую речь бабушки с усачом в плаще. Сколько времени мне понадобится, чтобы научиться бегло лепетать, как они?