На экране – позиция на первой доске, затем телекамера переходит на столик, за которым сидит Дан, его противник ушел, чтобы не видеть очевидного и разгромного для себя хода).
КОММЕНТАТОР: Странно. Тут даже школьнику понятно: нужен ход слоном на А6. Других ходов просто нет. Может, Дан спит: все-таки пятичасовая разница во времени…?
Наконец Дан делает ход. На демонстрационном табло пешка с4 перемещается на с5. По залу прокатывается шоковая волна недоумения. Возвращается противник Дана. Он замирает перед табло, не веря глазам своим, затем быстро проходит на свое место. После паузы размышления он делает ход, вызывающий вторую волну шока в зале: потеря ладьи Даном неизбежна. Это становится очевидным и для Дана. Он сдает партию и быстро уходит со сцены.
В задней комнате его окружают коллеги и журналисты.
ЖУРНАЛИСТ: Что, что случилось?
КОЛЛЕГА: Ты, что – заснул, заболел?
Дан пытается вырваться из окружения. Наконец перед ним расступаются, он направляется к выходу. В дверях – Сьюзен.
СЬЮЗЕН: Здравствуй, Дан, я – Сьюзен.
КОММЕНТАТОР: Драма началась, не дожидаясь финала.
Часть 3. Страсти накаляются
Как тонут надежды
Сьюзен и Дан в постели в шикарном гостиничном номере.
СЬЮЗЕН (прижимаясь к плечу лежащего навзничь Дана): Тебе хорошо?
ДАН: Слушай, что мы делаем в этой чертовой Гааге уже целую неделю?
СЬЮЗЕН: Как, уже неделю? Надо позвонить Рону – это мой шеф. Может, мне вообще не стоит туда возвращаться? Я не хочу расставаться с тобой, а античная философия – она ведь лишена гражданства, я могу читать свои лекции хоть в Китае. Поехали туда?
ДАН: Поставь я слона на А6 – и через два хода только женихи не сдают партию. А там что – турнир? Каков средний рейтинг? Где мое приглашение?
СЬЮЗЕН: Поехали просто так. Никогда не была там.
ДАН (он встал, одевается): Китай ничем не отличается от остального мира: все те же шестьдесят четыре клетки и по шестнадцать фигур каждого цвета.
СЬЮЗЕН: Хочешь, я тоже буду для тебя клетчатой? И ты будешь двигать по мне своих пешек и слонов.
ДАН: Сью, ты, к сожалению, живая.
СЬЮЗЕН: Я умру.
ДАН: Ты не понимаешь. Все живое несовершенно. Оно все время живет и меняется, к худшему или к лучшему – это не важно. А вот логика, мышление, правила, теории – они безжизненны, а потому – совершенны. Каждый пришел сюда за чем-то своим. Ты, оказывается, пришла за любовью, кто-то – заработать немного денег, я пришел в поисках совершенства.
СЬЮЗЕН (в отчаянии): Пусть ты прав, но почему твой поход за совершенством важнее моей любви. Язон тоже шел в Колхиду за золотым руном, но выиграла любовь Медеи.
ДАН: И сколько зла принесла грекам Медея и плоды ее любви?
СЬЮЗЕН: Но зато благодаря ей возник театр.
ДАН: Всего лишь трагедия, трагический жанр. Я предпочитаю комедии.
СЬЮЗЕН: К чертям Медею и всю твою античную классику! Дан, чего ты хочешь?
ДАН: Расстаться.
Постепенно мир Сьюзен становится черно-красным, монотонно и мрачно черно-красным. Голоса и звуки становятся ватными.
СЬЮЗЕН (одевается): Так я пошла.
ДАН: Да, прости. Это должно было случиться.
В красное небо взлетает черный самолет, в красно-черном самолете сидит Сьюзен, сосредоточенная и спокойная, как мертвец. В иллюминаторе в красном небе – ослепительно черное солнце, разворачивающееся в дракона и вновь свертывающееся в пустую геометрию агонального круга.
Признание в траурных тонах
Билл и Пенни сидят в кафе и едят мороженое. Кругом – пестрый мир – пестрая стойка, пестрые одежды людей, пестрое мороженое. Билл давно уже не ест мороженое, а монотонно вращает ложечкой в бокале, превращая пеструю массу в однородное серое месиво.
