ДЕВЯТЫЙ. Он же сказал в ответ говорящему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; Понял да. Все мы братья его.
ДЕСЯТЫЙ. Что делать будем?
ОДИННАДЦАТЫЙ. Подождем субботу.
ПЕРВЫЙ. А дальше?
ВТОРОЙ. Не переживай, пойдем куда нибудь.
ТРЕТИЙ. Я один тогда пойду.
ЧЕТВЕРТЫЙ. Я тебя не отпущу.
ПЯТЫЙ. А похороны?
ШЕСТОЙ. Женщины и поклонники справятся без нас.
СЕДЬМОЙ. А идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева; ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте. Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, ибо трудящийся достоин пропитания. В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете; а входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему.
ВОСЬМОЙ. Сегодня нельзя. Ищут нас, наверное.
ДЕВЯТЫЙ. Не боись братан.
ДЕСЯТЫЙ. Отлежимся.
ОДИННАДЦАТЫЙ. А может споем? Господя помилуй меня, Господя помилуй меня. (Пауза.)
СЛОН. Я дебил, не идиот воспетый русской литературой. Безынициативный дебил. Мне ничего не хватает. Вот точно про ничего. У меня ничего нет, ничего не было, я ничто. Я повторяю десять раз и снова никто не знает как же мне… Ничего, ничего. Ничего не светит, ничего ни греет, нет ничего. В этой ничтожной пустоте, мой грех – мое счастье. Когда-то, гуляя по набережной, когда был еще свет, я думал про луну и солнце, я мог разделить свет и тьму, а теперь ничего этого нет. Ничто меня не тревожит кроме меня самого. Только я себя тревожу, раздражаю, донимаю, мучаю. Может пойти порыбачить. Поставить сети, утром снять. Я же ловец рыбы, а не душ человеческих. Я душ не лечу, не к чему мне души, а рыба это фосфор для памяти полезно.
ДРУГОЙ. Папа римский помер, вознеслась душа его к вратам, спрашивает его Петр: «ты чей будешь?» «Я, – говорит, – Папа Римский». «Чей папа?» «Римский, глава церкви, наместник бога». «Подожди, давай разберемся. Господь, тут твой наместник с земли, что делать?» Бог отвечает: «спроси у сына моего, он там последний был». «Иисус, тут вопрос». Иисус поговорил с папой Римским, поворачивается и говорит: «Помните, я секцию рыболовов организовал на Галелейском море? Представляете, все еще работает».
ПРИСТАВ. Ты уже всем это рассказывал. Не красиво.
ДРУГОЙ. Устройство починили.
ПРИСТАВ. Испытывают.
ДРУГОЙ. На ком?
ПРИСТАВ. Не положено разглашать.
ДРУГОЙ. Как будет готово, свистни.
СЛОН. Я 25 лет верой и правдой, за отечество, понимаешь? А они меня как дворового мужика. Столько я пользы государству принес, 25 лет молчал, никто не знал, такая секретность. Американцы про такое кино снимают, а я лежу на диване, и сказать про свои героические годы не могу, подписка. Помню, поставили задачу, внедрили в театр, а это тебе не молодые поэты, там люди тертые, фальшь чуют за версту. 25 лет в этом всём, пропах весь. А потом к художникам, эти просто уроды самовлюбленные. А я такой добрый, отзывчивый. А они все меня не любят. Как страшно жить в нелюбви. Ты им говоришь «Дорогие мои, любимые», а они глаз прищурят и отворачиваются, и обижаются. Гении, что с них взять.
ДРУГОЙ. Врешь. Ты зачем вообще врешь?
СЛОН. 25 лет среди поэтов безмозглых, среди поэтов вообще редко встречаются умные люди, все больше алкоголики. Каждую неделю по четвергам презентации, а по пятницам пятницы. Они в субботу все пьют и художники, и артисты. А рокеры эти. Выпало же на мою долю. Эти рокеры накурятся, перепьются. О славе мечтают. Битлез блин все не признанные.
