Чижик сам выбрал верхнюю койку. И хотя на нее надо было еще попасть – залезть; лично себя считал большим выгодоприобретателем. Доказывая:
– Мне сверху всевидно. А меня с нижних кроватей – никто не видит. Можно уединиться.
Вот и теперь, посмеявшись над своим простаком – напарником, Денис снова поучал:
– Так не про то сны надо видеть, дружище. Ночью приятней мечтать: прикоснуться к прекрасному. А то женщин не видим совсем.
– Да? А разве человек выбирает сны? – не понимал продвинутого друга Лев.
– Человек выбирает все. И жизнь его, зависит только от него, – напарник объяснял эту активную позицию, которой теперь строго придерживался.
– Я вот, к примеру; про машины и дома с красивыми женщинами полюбил сны, – закрывая глаза, мечтал Чижик.
– Ну-ну. Так это, у тебя же была барышня? – напоминал Лев другу. Не помирились до сих пор? Сам же хвастался, что она влюбилась…
На что владелец верхнего места тактично промолчал, а Лев добавил:
– Ничего ты не понимаешь, – и повернувшись на бок, засыпал. Успевая подумать: Собака здоровенная… и будка большая. Ну а собака – это лучший друг человека! Большое, громко-лающее мохнатое счастье. Которое вдобавок, никогда не предаст.
А в продолжавшимся сне, снова оказался на том самом остросюжетном Кольском полуострове, о Екатеринской гавани которого рассказывали в семье потомственного рыбака Строгова; не подозревавшего тогда, что это намоленное богом место, в будущем превратиться в легендарный город воинской славы, город русских подводников Полярный!
2
Она была красной, а значит прекрасной и самой красивой с рождения. Постоянна в движении, безупречностремление; в общем – та еще мечта… Но самое главное, что барышня этим нисколько не заморачивалась. А напротив, обойдячестно один “потаенный контур“, по привычке бежала дальше – паря над равномерно расположившимися черными “арабами”. Которые, кстати, также были жутко симпатичные; и на абсолютно свободном – чисто белом фоне, гарантированно держались заметной, не требующей излишней внимательности группой. Словно так подтверждая: зачем нам ненужные движения? Когда можно издалинасладиться: как открывая и перекрывая мгновением слово “Командирские“, она – красна девица; перемахнув через алую, расположенную на севере звездочку, размеренно неслась дальше – к корме подлодки. И также только затем, чтобы снова – закрыв и открывая силуэт субмарины рваться в будущее, к своей мечте – главной цели момента: пятиконечному символу. Круг жизни замкнулся…
– Двадцать Четырнадцать, – воспроизвел Дмитрий Владимирович, попутно фиксируя самостоятельность губ ужаться, а носовые проходы напротив – под действием выдоха, увеличиться. Это засуетились в его памяти фрагменты прошлого, и подобно распространенному газосодержащему напитку “Шампанское”; что поступая мелкими глотками – порциями в организм, незаметно группируется до образования критической массы и только потом наносит разящий удар в голову; стали окружать и структурироваться, подготавливая западню гипоталамусу командира. Вот поэтому, “Батя” подводного корабля и начинал погружаться в давнишние и временами не очень приятные воспоминания. А благородный нос уже подавал новую порцию воздуха. И… Выдохнув сильнее – скопировав аварийную продувку балластных цистерн при всплытии субмарины, командир справился с этим нередким – за последний то год приставанием ностальгии. Он, как-бы отталкиваясь от того прошлого, снова внушал:
