Георгий Степанович, доцент химии в областном мединституте, утром приехал погостить из областного центра в родную деревню. К младшей сестре. Днем отсыпался, а часа в четыре пришли давнишние школьные дружки. Они после армии возвратились в село, окончили заочно сельхозинститут и теперь рулили бывшим колхозом. Виктор считался самым головастым и на излете перестройки успел стать председателем. Николай вскоре после этого стал главным инженером, а Валерий главным экономистом. Дружбу с детства считали превыше всего и держались вместе. Этому способствовало и то, что поженились на сестрах.
Григорий, четвертый в их компании, уважительно назывался профессором. Был он сыном директора школы. В армии не служил, потому что как серебряный медалист легко прошел в областной педагогический институт. После остался в аспирантуре. Защитился. На улице случайно познакомился с девушкой. Стал встречаться, а потом, когда она оказалась дочерью проректора мединститута, женился. Тесть поспособствовал переходу молодого кандидата в свой институт. Благо, был он химиком, а химию медики изучают.
Сидели на старых, отполированных от времени скамейках из толстенных дубовых досок под навесом в саду возле родительского, а теперь сестриного дома. Был теплый август. Мухи еще не наглели и не досаждали. Комаров уже не было. Самая чудесная пора.
Пока сестра накрывала на стол, у мужиков шла словесная разминка ни о чем. Начал ее профессор:
– У вас есть тараканы?
– Нету.
– А у вас?
– Тоже нет.
– А почему? Раньше у всех были. А теперь нет.
– Боремся. Жена с работы притащила средство, остальным раздала. У нее, приезжали, обрабатывали из санэпидстанции, и осталось.
– Фигня! Сто лет всякой гадостью обрабатывают, и ничего. Были и были. Я помню, как по ночам хруст стоял во всем доме. Тараканы жрали эту отраву и только размножались. При динозаврах были. При мамонтах были. Всегда были, а теперь кончились.
– Ну и хрен с ними.
– Это точно, и с ними и с нами. Их не стало, потому что еда стала у нас, а значит, и у них другой. Генно-модифицированной.
– Ну и чего?
– Как чего? Они более чуткие. Быстрей у них цикл рождения, созревания и снова рождения. Быстрей они на все откликаются. Раньше успевали на натуральной еде перестраиваться, а теперь всё. С генами не потягаешься.
– Это у вас в городе модифицированная, а у нас все настоящее. Свое.
– И у вас подсовывают, только не говорят. В удобрения, в семена. Да мало ли куда.
Некурящий профессор за компанию тянул сигарету. Вяло докурил. Потом аккуратно не по-городскому пустил слюну на дотлевавший красный огонек. Потушил. Бросил на землю. Показал пальцем и сказал:
– Никотин яд! – Помолчал и добавил: – А никотиновая кислота полезная. Витамин. Парадокс!
Мужики уважительно закивали:
– Наука!
Постепенно разговор затих. Взгляды остановились на движениях сестры.
Посредине стола она выставила за встречу привезенную гостем из города красивую бутылку. Нездешнюю не водку. Виски. Здоровую, квадратную. На стекле чуть выше вогнутого донца была выдавлена латинскими буквами надпись 1 Litr. На этикетке написано 45 градусов.
Разлили по чуть-чуть. Виски воняло самогонкой, хотя было прозрачным и желтоватым. Почти как у Матренихи, которая жила чуть по диагонали через дорогу. Все знали, настаивала она на дубовой коре и добавляла немного ванилину. Ванилин из пекарни таскала её дочка Галка, тридцатичетырехлетняя, разведенная, но бездетная. На физиомордию Галка обыкновенная, разве что глаза огромные, синие, зато фигуристая. Заглядишься. Когда приодетая куда идет, мужики шею свернут вдогонку. И даже размечтаются про неё. А жены их в бок локтем ткнут, чтобы не очень-то рот разевали и не забывали про супружескую верность.
