И все же ему удалось вырваться. Он выскочил в коридор, чуть не сверзнувшись на бетонный пол, запнувшись о высокий порог дверной коробки. В коридоре, окрашенном в грязно-синий цвет и слабо освещенном, ритмично тукал метроном механического сердца каких-то невидимых механизмов, и где-то на пределе слышимости визжала истеричной пилой сирена. Он знал где выход. Бросился вперед, стараясь догнать пропавшего Петра, но того, как след простыл. Впереди закачалась от быстрого бега дверь выхода, так же окрашенная в красный. Он влетел в неё с разбегу, правым плечом вышибая её наружу.
За дверью яркий свет потолочных светодиодных ламп слепил, и добавлял ощущения, после темного коридора, некой стерильности хирургического кабинета. Он успел оглядеться, не сбавляя бега – везде вокруг него не было тени. Будто здешние жители боялись теней. Но, зато было хорошо все видно. В тоннеле пульсировал набат красного с визгливым звуком.
–Витя? Витенька! Это ты? – Из бокового ответвления выглянула изнуренная молодая женщина, в одной руке плюшевый мишка, в другой кусок жесткого сухаря. – Это ты? – Снова повторила.
ПЕчатник пробежал мимо.
Председателя он догнал на узкой ветке тоннеля, ведущего вправо и куда-то вверх. Тот уже стоял напротив моторизированной тележки на рельсах, в которой сидело четыре бойца, экипированных по всей военной науке, и отдавал приказы громогласным голосом. На прежнего Петра он не был похож.
–А вот и ты! – Приветствовал он того. – Готов? – И получив утвердительный ответ, скомандовал. – Трогай!
Здоровенный детина в бронежилете и каске, с прибором ночного виденья, дернул стартер, дизелек недовольно заворочался, запыхтел, забубнил обиженно на разбудившего его человека, провернул смазанными шестернями и тронулся вверх, набирая ход. А после замелькали пикетные столбики, смазанные пятна настенных тусклых фонарей, мешки с песком, уложенные в стены – укреппостов, и редкие дозорные, которых оставили защищать отход. На случай.... На всякий случай.
–Сейчас! – Председатель повернулся к нему, положил руку на плечо и внимательно вгляделся. А после улыбнулся подбадривая, одновременно одевая на голову бронешлем. Впереди загудело и задрожало, передавая вибрацию на стены тоннеля, замаячил свет и перед ними засветилась земля нового, исковерканного мира. Раздались сухой треск автоматов и лающие выстрелы крупнокалиберного пулемета. А после и вовсе:
–Витька, сучий ты сын!
Город Мегатонна, "5Б". Глава 2
Времен года больше нет, как раз после того, как лопнул страшный нарыв Чикшулуба. Не только вся эта гадость полезла из образовавшийся огненной бездны – в тот момент пришел конец мира. Привычного мира, человеческого. Чертов 2112 год! Никто не думал, что вот так человечество вымрет. Более правдиво звучали: гибель в ядерной катастрофе или астероидном ударе. Ну или Солнце враз потухнув, определило судьбу человека. Невероятно? Да. Но более ожидаемо, чем вот так: маяканские боги, взбунтовавшись против засилья и язычества современных религий, одним махом распорядились миллиардами судеб. Лучше сказать – заменили человека на существ более им угодных. И теперь они, а не человек хозяева планеты, и значит Земля больше не Земля, а вроде нового храма умершим Чичен-Ица. И потому единственное полотно распростерлось вокруг их последнего убежища 5Б – вечного зимнего ландшафта, с кроплениями темных пятен проталин от разъевших почву химикатов – самого верного звена памяти о людях. Ядовитые памятники о величии – как это верно о погибших. Черно-белый мир. Так гласила древняя поговорка, – “О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды”, и теперь нечего добавить, к тому, что человек и был той самой змеёй, что пожирала свой хвост.
