Итан устало потер виски. «Не мое дело, – твердил он себе. – Это все не мое дело. Пусть они строят свое светлое будущее. Пусть летят на свой Марс. Меня это не касается».
Но где-то в самой глубине души, под слоями апатии и цинизма, шевелилось крошечное, почти неощутимое сомнение. А что, если на этот раз все будет иначе? Что, если «Синтез» – это действительно нечто большее, чем очередная ловушка? Он тут же зло оборвал эту мысль. Нет. Он слишком хорошо знал цену таким обещаниям.
Цена обещаний… Он помнил ее слишком хорошо. Она была выжжена на его нейронах каленым железом, оставив после себя выжженную пустыню там, где когда-то цвели амбиции и научный азарт. Он помнил, как сам, молодой и наивный, с горящими глазами внимал речам своих наставников, пророчивших прорыв, новую эру для человеческого разума. Они тоже говорили о «раскрытии потенциала», о «симбиозе». Слова были другими, технологии – более грубыми, но суть оставалась той же: дерзкое, высокомерное стремление перекроить саму природу человека.
Он тогда поверил. И заплатил.
Итан заставил себя отойти от окна, от мыслей, которые снова начинали затягивать его в вязкую трясину прошлого. Нужно было чем-то занять руки, отвлечь мозг. Он подошел к старому верстаку в углу комнаты, заваленному полуразобранными механизмами, древними платами и инструментами, которые в современном мире сочли бы музейными экспонатами. Когда-то он находил утешение в этой возне с мертвым железом. Чинить то, что сломано, давать вторую жизнь отжившим свое вещам – в этом была какая-то понятная, честная логика, которой так не хватало в мире живых, постоянно лгущих и предающих технологий.
Он взял в руки корпус старого аудиопроигрывателя, который пытался восстановить уже несколько недель. Пальцы привычно забегали по контактам, проверяя пайку, ища обрыв в цепи. Но сегодня работа не шла. Образы с площади, гладкое лицо корпоративного вещателя, слова о «новом рассвете» – все это назойливо лезло в голову, мешая сосредоточиться.
Даже здесь, в его крепости, отголоски внешнего мира находили его. Сквозь тонкие стены пробивался приглушенный, но настойчивый гул голо-новостей из соседней квартиры. Соседи, безликая пара, которую он почти никогда не видел, кажется, жили в унисон с глобальной информационной повесткой. И сейчас эта повестка была заполнена «Синтезом». «…марсианская программа является ключевым этапом…» – доносился до него обрывок фразы. «…беспрецедентные возможности для колонистов…»
Итан с силой сжал в руке отвертку. Марс. Опять этот Марс. Что им всем далась эта красная пустыня? Неужели Земли им мало для своих безумных экспериментов? Его научная часть, та, что еще не до конца атрофировалась под слоем цинизма и боли, невольно отмечала грандиозность замысла. Слияние человеческого сознания с ИИ такого уровня… это была задача, перед которой меркли все его собственные, когда-то казавшиеся прорывными, исследования. Но именно этот масштаб и пугал. Чем грандиознее замысел, тем страшнее могут быть последствия, если что-то пойдет не так. А оно всегда шло не так. Рано или поздно.
Он бросил проигрыватель на верстак. Бесполезно. Сегодня ему не удастся укрыться в механической рутине.
Он прошелся по комнате, ощущая себя зверем, запертым в слишком тесной клетке. Его квартира, его убежище, вдруг показалась ему такой. Давящей, душной. Он подошел к книжной полке – еще одному островку прошлого. Здесь стояли настоящие, бумажные книги, с шелестящими страницами и характерным запахом старой типографской краски. Реликвии ушедшей эпохи. Он наугад вытащил одну – сборник стихов какого-то давно забытого поэта XX века.
