– Вставай, а то он тебя в гараж увезёт.
– Ага, спасибо, – Вадик потянулся и посмотрел в окно, но не увидел ничего кроме белых морозных узоров.
Где они сейчас было сложно понять, но Вадик знал, что сидящий перед ним выходит на его остановке и надо ориентироваться на него. Пока Вадик всеми силами пытался понять, зачем люди носят такие объёмные шапки, мохнатость некоторых в пару раз превышала размер непосредственно головы. Но при этих исполинских размерах, как-то не укладывалось, остаются отрытыми одна из самых слабых частей тела – уши. И какой смысл в такой объёме, если один чёрт отит обеспечен. Неужели не проще натянуть лыжную шапочку, можно купить утеплённую, она и лоб, и затылок, и уши от ветра прикрывает. Непонятно. С другой стороны, какая ему разница, дело, наверное, вкуса, а не здравого смысла.
Наконец автобус замедлил ход, а потом и вовсе остановился. С лёгким шипением двери впустили холодный воздух, Вадик глубоко вздохнул, и, втянув голову в плечи, отправился навстречу недружелюбному ветру. Передвигался он почти бегом, завод по большей части находился в лесу, где ветер почему-то дул сильнее, заставляя людей передвигаться со скоростью намного превышающую повседневную. Щёки слегка защипало, когда он зашёл в тёплое помещение санпропускника. Вадик поёжился и прошёл в небольшую всегда открытую дверь, за которой располагались несколько сотен одинаковых бледно-желтых шкафчиков, некоторые из которых были пронумерованы, другие подписаны фамилией владельца. Вадик уверенно прошагал в третий ряд. По пути он увидел несколько знакомых, автобус, забиравший людей в другой части города, приезжал на несколько минут раньше и многие его коллеги были уже здесь.
Быстро переодевшись и накинув на плечи телогрейку, Вадик отправился на выход. До цеха необходимо идти по улице около десяти минут. Но тут он вспомнил, про мерзкий холодный ветер, и решил пойти обходным путём, по подземным коридорам и наземным галереям. Путь этот займёт в два раза больше времени, зато никакого дискомфорта, никакого холода. На работу он, в принципе не опаздывает, так что время прогуляться есть. Сменные работники пребывали на работу, на пару часов раньше дневников и Вадик не волновался, что встретит кого-нибудь из начальства. И тот начнет интересоваться, почему он шарахается не на своём рабочем месте. Вадик бегом взбежал на второй этаж и начался его длинный путь на работу. Он вышел в первую галерею, света почти не было, горели только дежурные фонари, но их тусклого света вполне хватало, что бы не запнуться о неожиданный порожек и вовремя свернуть в правильное ответвление. Вадик то спускался, то поднимался по лестницам, спустя минут пять он прошёл как минимум три наземные галереи и один подземный коридор, и как раз спускался в третий, когда ему показалось, что впереди кто-то идёт. Он не слышал шагов, поскольку мягкое антипожарное покрытие и рабочие ботинки на резиновой подошве не издавали практически никакого шума. Вадик остановился и вгляделся в полумрак длинного коридора. Несколько лампочек перегорели, и видимость была, как минимум, отвратительная. Но он готов был поклясться, что там кто-то есть. Ну, даже если и так, это же завод, тут полно работников. Кто-то впереди его идёт на своё рабочее место. Но что-то подсказывало Вадику, что всё не так просто. Может предчувствие или ещё что, называйте, как хотите, но у Вадика по спине пробежал холодок, он остановился и стал старательно вглядываться в длинный коридор. Сначала он ничего не видел. Впереди были не меньше тридцати метров, а потом поворот направо. Тусклого освещения не хватало и наполовину. Но потом Вадик уловил лёгкий чавкающий звук. Как будто кто-то неаккуратно поглощал обед. Вадик перестал дышать, ему казалось, что сердце стучит громче парового молота. Но потом несколько раз вдохнув и немного успокоившись, он усмехнулся, ведёт себя как маленький. Это наверняка вода капает из трубы или с крыши, больше это ничего не может быть. Вадик, ступая как можно тише, направился вперёд. Ничего не видно, как он и предполагал, просто вода, правда не видно где накапало, но он и не собирался задерживаться, что бы устранить течь, а потому и не стал искать.
