Вадик обернулся, сзади тоже никого не было, и тут он краем глаза замети движение, Вадик посмотрел вперёд и заметил, как в темноте в десятке метров от него мелькнул белый цвет, комбинезон сообразил он. Кто-то впереди спешит на работу. Вадик прибавил шагу и спустя полминуты свернул в новый коридор, плавно уходивший под землю. Здесь освещение было несколько ярче, и Вадик сразу узнал впереди идущего. Анатолий Петрович, Вадик не сомневался ни секунды что это именно он и уже хотел окликнуть его, но остановился. Это несомненно был Анатолий Петрович. Но вот что с его походкой. Одну ногу он волочит, словно она сломана в нескольких местах. Руки безвольно болтаются вдоль туловища, голова наклонена на левый бок, и тоже покачивается в такт тянущимся шагам. Казалось, что оператора недавно переехало тем самым автобусом, на котором он приехал на работу. Но с расстояния в несколько метров Вадик не видел на белом комбинезоне крови, да и Анатолий Петрович уверенно двигался вперёд, вряд ли он смертельно ранен. Вадик некоторое время стоял, разинув рот, он никак не ожидал такой картины. Может ему плохо, мало ли как могло заклинить, но одного предположения было мало, что бы Вадик немедленно кинулся на помощь. Что-то удерживало его оттого, чтобы подойти и помочь человеку. Вадик почти на сто процентов был уверен, что Анатолию Петровичу сейчас не нужна его помощь, более тогу, ему сейчас и не плохо вовсе.
Вадик сбавил скорость, что бы не приближаться к хромающему оператору и потихоньку продвигаясь вперёд, продолжал наблюдать. Анатолий Петрович напоминал ему сейчас какое-то упёртое насекомое, которое отчаянно рвётся к своей цели. Оператор ни разу не оглянулся, Вадика это вполне устраивало, ему не хотелось ни разговаривать, ни даже интересоваться, как дела у, поскольку дела, видимо, идут странно, иначе и не скажешь. Мини-процессия преодолевала метр за метром бетонных коридоров, Анатолий Петрович ни разу так и не остановился на отдых, зато до Вадика стало доноситься его тяжёлое дыхание, так дышать здоровый человек не может, а Вадика опять возникло желание подбежать, схватить за руку, помочь. Подсознание, однако, упорно сопротивлялось этому факту, мигая красными лампочками и умоляя вообще остановиться и подождать, пока это, именно это, уйдёт подальше, и спокойно продолжить путь, как будто так оно и было. Но любопытство брало вверх, в первую очередь интересно дойдёт ли он вообще, а если вдруг упадёт, то Вадик будет рядом и сможет помочь, хотя бы доберётся до телефона и вызовет медиков, а во-вторых, Вадик просто нутром чувствовал, что не спроста Петровича так скрючило, что-то за этим кроется. Что именно и хотелось выяснить. В конце концов осталось идти долго, скоро цех, осталось буквально несколько сот метров.
Они свернули в очередной коридор, здесь на длинный, никак не меньше тридцати метров горела всего одна лампа, да и та мигала, пытаясь дать понять, что пора бы и меру знать. На какую-то секунду Вадик потерял из вида объект наблюдения, и так и не увидел больше. По всем расчёт Анатолий Петрович должен был уже выйти на свет одинокой лампы дневного света, но никого не было, не мелькнуло ни единой тени, не был слышно шаркающих шагов и тяжёлого дыхания. Вадик остановился как вкопанный, так не бывает… Он, стараясь быть тише мыши перед спящим котом, стал продвигаться вперёд на свет. Он боялся запнуться о упавшее тело, но на полу никого не было. Вадик был готов поклясться, то Анатолий Петрович не проходил под лампой, а, следовательно, остался где-то в тёмном промежутке, до освещённого участка. Вадик стоял в круге света, понимая, что он сглупил, что Анатолий Петрович остался позади и сейчас, скорее всего смотрит ему в спину и усмехается. Вадик без труда представил эту картину и сплюнул на пол.
