– Но знаете Вы только две арии, – напомнил юноша.
– В дни, когда меня должны были мучить игрой на фортепиано, я убегала в поле.
Эдвард был готов рассмеяться, но не зная, как на это способна отреагировать Роузмари, лишь выразил свое восхищение ее находчивости, силе духа и бесстрашии.
– Должно быть порка была достаточно часто, – говорил он.
– Она была регулярно, матушка все пыталась сделать меня благовоспитанной леди, – ответила Роуз.
– Получилось?
– А как Вы думаете, мистер Фергюсон, похожа ли я на благовоспитанную леди?
Не успел Эдвард ответить, как его опередила его мать.
– Милый мой, надеюсь, ты с мисс Фёрт обсуждаешь прочтенные книги и на французском?
– Oui, maman est exactement ça [1], – ответил ей Эдвард.
– Замечательно, а ты, Роузмари, говоришь по-французски?
Роуз ответила по-французски.
Чужой дом есть чужой дом. Поэтому Роуз испытывала странную тоску, попав в свою спальню, когда на улице уже стало смеркаться. Она обошла эту небольшую комнату, выполненную в светлых тонах, проводя рукой по ткани занавесок, ровной поверхности письменного стола и по корешкам книг в шкафу. В комнате было уже почти полностью темно. Последние лучи угасающего солнца слабо освещали мебель комнаты.
Ненавистный корсет наконец можно было снять. Роуз не стала звать свою камеристку, нещадно срывая с себя ленты, платье, скидывая подъюбники, пенье и самое долгожданное – корсет. Стоило только Роуз распустить узел шнурка, как она смогла наполнить легкие воздухом. Он был так для нее желанен, что она еще долго стояла, прижавшись к стойке кровати и глубоко дышала, пока все-таки не сбросила корсет на пол.
С содроганием Роузмари думала о наступающем утре, так как ее снова ждали издевательства в виде жесткого корсета и тяжелого платья.
Ночь прошла незаметно, пусть Роуз ужасно беспокоилась, что сон не придёт к ней в чужой постели. А утро подготовило ей множество неожиданностей.
– Это автомобили, Роузмари, это – будущее, – говорил мистер Фергюсон старший, увидев с каким восторгом смотрит на экипажи без лошадей девушка.
Сегодня она шла в легком платье с мягким корсетом, и только это было способно привести ее в восторг, ведь ничего не мешало ей дышать всей грудью.
Мистер Фергюсон старший согласился сопроводить Роузмари и миссис Фёрт во время дневной прогулки, во время которой они планировали купить для Роуз новые ленты к платью.
– Но как же они ездят, мистер Фергюсон? Я не вижу лошадей.
– В этом то и вся прелесть, милая моя, – ответил мужчина, – лошади больше не нужны. Внутри каждого автомобиля есть двигатель, он заставляет колеса вращаться. Говорил ли я, миссис Фёрт, что желаю подписать контракт с одной компанией и стать хозяином завода этих прекрасных автомобилей?
Миссис Фёрт рассматривала редко движущиеся в общем потоке экипажи без лошадей с меньшим интересом.
– Нет, насколько я припоминаю, Вы не говорили об этом.
– Так вот теперь знайте, очень скоро я запущу собственную линейку автомобилей. Это будет фурор!
– А как же похоронное бюро? – заговорила Роуз. – Как-то странно всю жизнь хоронить людей, а потом начать производить автомобили. Сомневаюсь, что кто-то купит автомобиль у гробовщика.
Слова дочери ввели миссис Фёрт в страшное негодование, которое она могла выразить дочери только в виде очень недовольного прямого взгляда.
Мистер Фергюсон старший в ответ промолчал, а миссис Фёрт решила, как можно скорее сменить тему и отвлечь его от мыслей, которые могли навести ему слова ее дочери.
