Жаль только что это волшебство они творили в красно-жёлтой, а не в бордово-белой форме.
Полтора часа я провела в одиночестве, хотя на трибуне было немало зрителей.
Какие-то мужики в бордовых форменных куртках таскали аппаратуру. Несколько детей в полной хоккейной амуниции носились вокруг катка, играя в догонялки. Напротив меня десяток подростков в желтых толстовках и красных шортах бегали под надзором тренера вверх и вниз по трибуне.
В общем, я не скучала, и, хоть и не хотелось в этом признаваться даже самой себе, была благодарна Серому за то, что он меня вытащил.
Тренировка закончилась. Спортсмены потянулись со льда. Серго подъехал к бортику, снял шлем и помахал мне рукой, подзывая. Я спустилась.
– Что?
Он сбросил крагу и, положив руку мне на шею, притянул к себе и, склонившись, уверенно поцеловал.
– Ты…
– В душ, переоденусь, а потом в загс съездим. В кафе меня подождёшь? Возле центрального входа в стадион?
– Не переигрывай. – Я мягко оттолкнула его. – Мы не подростки. И вот эти вот прилюдные лобзания совершенно излишни.
Он радостно оскалился и откинул назад влажные от пота волосы.
– Думаешь?
– Я подожду тебя в кафе.
Загс.
Это ведь для оборотней я теперь мужняя жена, а у людей без печати в паспорте брак браком не считается. С другой стороны, что их печать, что наша метка… один чёрт, только в профиль.
Раньше брачующимся давали три месяца на «подумать». Интересно, какие у них сейчас сроки?
Хотя неинтересно. Мы с Серго уже выяснили, что добровольно сойти с этой лыжни у нас не получится. По крайней мене, не сейчас.
Прежде чем зайти в кафе, я сняла с себя хоккейный свитер, но меня и без него все моментально опознали.
– И где только наш Сергуня такую хорошенькую невесту отыскал? – приняв заказ, поинтересовалась у меня буфетчица. Именно буфетчица. Назвать чужеродным словом барменша женщину с перманентой завивкой и золотыми зубами у меня просто язык не поворачивался. – В наших краях таких не водится.
– Водится, водится, – заверила я. – Мы с вашим Сергуней вообще земляки.
– Ну, какой же он наш? Теперь уж ваш. – Я старательно изобразила радостную улыбку. – Мы не претендуем. А что дурочки эти малолетние вас помяли чуть-чуть, то вы их простите Христа ради. А?
Новость о том, что кто-то где-то меня помял, настолько выбила из колеи, что я не сразу сообразила, что речь идёт о давешних курильщицах. Вот овцы! Мало я им всыпала!
– Не злитесь на них сильно. И не ревнуйте. Им с вами не тягаться.
– Да какая ревность?! – вспылила я. – Они в туалете курили, а я им замечание сделала. Ну и…
– Курили! – ахнула буфетчица и, зловеще сощурившись, неспешно стала развязывать завязки на своём белоснежном переднике.
И тут со стороны ресторанной кухни пропищали знакомым голосом:
– Ба, да врёт она всё! Дура психованная…
– Я те дам дуру психованную, – ласковым голосом пообещала женщина, перехватывая передник правой рукой. – Я те дам «ни за что, ни про что»… Курить они вздумали. Сегодня же Машкиной мамке позвоню, и Светкиной бабушке. Засранки такие…
– Ну, ба!
Я одобрительно фыркнула и, взяв свой стаканчик, вышла на улицу. Природа сегодня вспомнила, что за окном как бы всё ещё лето, пусть в наших краях оно и подозрительно напоминает осень, и решила порадовать нас ярким на фоне пожелтевших листьев солнцем.
Серго появился минут десять спустя – я как раз допивала кофе. Не один, а в компании ещё троих оборотней. Не из Вольфов.
