3 минуты 48 секунд - страница 4

Я плохо помню, что было дальше. Как выпрыгнула в окно, как потеряла обувь, как бросилась к своему дому…

Помню, что потом целую неделю отказывалась выходить. А в окно видела, как мой недавний «поклонник» продолжает ходить вдоль нашей улицы…

Это заметил мой старший брат. В то время он уже работал в полиции. Сейчас я благодарна за то, что он заставил рассказать, не отмахнулся, не пожал равнодушно плечами, когда я на первый его вопрос «Что случилось?» ответила «Ничего». Человека, привыкшего молчать, не так-то просто разговорить… Но у него получилось.

Наверное, я рассказала, как зовут обидчика, или просто показала. Помню, как приехала в отделение полиции, подтвердила, что это он пытался меня изнасиловать. Кажется, именно тогда «поклонник» просил у меня прощения.

Что было потом, я знаю только по рассказам других, как, впрочем, и почти все годы детства и юности. Его сильно избили. Били так, чтобы не было видно синяков. Били так, что мой несостоявшийся насильник потом десять дней пролежал в больнице. А потом узнала, что ублюдок просто хотел отомстить моему среднему брату.

Это был первый раз за жизнь, когда кто-то заступился за меня, наказал обидчика. Правильно или неправильно – тогда это было неважно. Да, пожалуй, неважно и сейчас.

Остается только гадать, почему я привлекала именно таких «поклонников». Они вместо цветов и конфет таскали мне свои грязные мысли, а вместо красивых слов посвящали некрасивые поступки. Это началось в детстве, продолжилось в юности, затронуло молодость. Ко мне тянулись, в самом плохом смысле, свои и чужие. Женатые и свободные. Старые и молодые. «Статусные» и не очень. Кто-то, как мой троюродный брат, первый насильник, не позаботился о том, чтобы подождать, когда я хотя бы чуть-чуть подрасту. Другие терпеливо ждали, а потом, когда мне было уже за двадцать, сыпали комплиментами, суть которых сводилась к простому: «Я заглядывался на тебя еще с твоего детства, просто боялся подойти». Получается, иногда мне повезло, что кто-то не рискнул связываться с малолеткой.

Шло время, я уехала учиться в университет. Совсем не чувствовала своей ценности, не понимала, как можно со мной обращаться, а как нельзя. Что можно позволять другим людям, а что – нет. С одним молодым человеком, с кем я начала встречаться на первом курсе, мы расстались не очень красиво: он ушел от меня, а я сильно переживала.

Чуть позже я познакомилась по интернету с молодым человеком из Швейцарии, который был родом из Пакистана. С ним мы встречались около четырех лет. Я стремилась к тому, чтобы закрыться, стать бесцветной, раствориться – хоть бы никто меня не видел. Носила бесформенные джинсы, опасаясь лишнего внимания со стороны мужчин. Мне тогда казалось, что все нормально, что так и должно быть.

А потом мы расстались. Все было жестоко – можно сказать, в моем стиле. Я узнала, что он женат, у него есть дети, а всем обещаниям о свадьбе после окончания университета, которыми мужчина кормил меня четыре года, не суждено сбыться.

Но было бы ложью утверждать, что среди всей этой грязи не находилось тех, кто относился ко мне по-человечески. Но о них хочется рассказать отдельно.

Когда я начинала писать эту книгу, мне не хотелось сделать ее одой жертвы, не помнящей и не видящей ничего, кроме своей травмы. Было немало тех, кто относился ко мне плохо, когда я была девочкой и девушкой, но могу вспомнить и других, оставивших тепло в сердце.