– Я надеюсь, вы ничего здесь не трогали?
– Я же не дурак.
Хм.
– Хм, особая модель, редчайшая, – держа пистолет в перчатках. – Nedotroga. Я такой видел только раз у знакомого коллекционера.
– А что в нём такого особенного? – робко выговаривая у двери.
– У него очень тугой спусковой крючок. Чтобы выстрелить, нужно приложить на спусковой крючок силу в 60 кг.
– Хм, а зачем?
Посмотрел магазин – не хватает одного патрона.
– Что зачем?
– Э, зачем нужен такой тугой спусковой крючок?
– Не знаю. У богатых свои причуды. Может, хотят иметь пистолет, а стрелять боятся… если только в экстренной ситуации, когда адреналин сил подбавит.
Я открыл свой чемоданчик, достал пудру, помазок и принялся за поиски отпечатков пальцев на оружии. Да, я – ретро-детектив.
– Вы видели у него пистолет?
– Нет.
– Угу… Расскажите, как давно вы в море?
– Второй день.
– Откуда направляетесь? И куда?
– Из пункта А в пункт Б.
– С какой целью?
– Это наш обычный маршрут. Так всегда и плаваем. Туда и обратно.
– Как набирали пассажиров?
– У нас этим один человек занимается.
– Угу… Кто?
– Глеб. Ручкин. Он у нас и певец, и официант, за дополнительную плату и в каюте убирается. Вот и зазывала тоже.
– Угу, а об убитом что скажете?
Пожал плечами.
– Вежливый пожилой человек. Всегда здоровался. Всегда «спасибо» в столовой официанту.
– Он с кем-то общался за это время?
– Э, да он со всеми понемногу пытался поговорить. Ради знакомства.
– С вами говорил?
– Так, подходил. О погоде разговаривали.
– А с другими?
– Не знаю… Да вроде также, ни о чём серьёзном.
– Угу, а теперь подробно расскажите об убийстве.
– Э-э, я сначала сидел в столовой, а потом ушёл на палубу…
– Одни были в столовой?
– Нет, там пели Ручкин и Семён… Николаев – он на гитаре играет. У нас сцена в столовой прямо перед столиками. Потом ещё Пузо был…
– ?
– А, это наш повар, – усмехаясь. – По-правильному нужно говорить Пузо́. Он француз. Жерар Пузо́. Но мы его Пу́зо называем… Вот он тоже там был. Он всегда во время выступлений стоит у двери и смотрит. Обожает их.
– И всё?
– Нет, ещё пассажир один был, бывший военный. Суворов – фамилия.
– Всё?
– Да.
– Угу… значит, вы, Суворов, Пу́зо… Николаев… и…
– Ручкин. Глеб Глебович.
– Угу. А времени сколько было?
– Полдевятого.
– Угу. Вы, значит, не поклонник музыки?
– Почему?
– Раз ушли.
– А, просто захотелось прогуляться.
– Вовремя… Вы говорите, говорите. Что дальше было?
– Э-э, я вышел на палубу, постоял у бортика, где-то минуту…
– Угу.
– Потом пошёл обратно. И вот когда я был прямо у двери, вот этой… – показывая на дверь.
– Угу.
– Я услышал выстрел!
– Угу. А когда случился выстрел, вы где именно были у двери?.. С какой стороны от неё? – Бочёнкин напряг брови. – Вы стояли в коридоре или здесь, в каюте? – Я лукаво посмотрел на Бочёнкина. – Хе-хе!
– А-а! Вы об этом… хы… в коридоре, конечно же.
– Угу, а дальше?
– Дальше? Дальше я постучал в дверь, начал звать, чтобы открыли. Но мне никто не ответил, и тогда я открыл своим ключом, и вошёл.
– И?
– И-и… только один труп!
– Угу.
– Больше никого!
– Угу! – вставая. – Как это ни банально, но отпечатков нет.
Бочёнкин сочувствующе кивнул.
– А свет? – сказал я, указав пальцем на люстру. – Он был включён?
– Э, нет, я включил.
– Угу… Так-так-так, а на палубе с вами кто-то был?
– Нет.
– Угу, кажется, я читаю в ваших глазах вопрос. – Бочёнкин поднял в ожидании брови. – Куда мог деться убийца, так?
– Да!
– Предположения есть?
Закачал головой.
