3 ряд, 17 место - страница 3

Елена Николаевна присела на корточки:

– Я тебя люблю.

Парень сглотнул, быстро пригладил волосы растопыренными пальцами с грязными ногтями:

– Мы знакомы? Мы были с вами знакомы?

– Нет. Я вижу тебя в первый раз… Я тебя люблю.

Елена Николаевна приподнялась, ей опять стало хорошо, ей показалось, что она действительно любит этого дворнягу. И его собаку тоже.

– Просто люблю тебя, и всё. Да.

Парень встал, опять попытался расчесать рукой русые волосы. Взял картонный пакетик, высыпал деньги в руку, положил их в карман и тряхнул головой. В глазах блеснули слезы. Он сглотнул, прошептал «спасибо», выбросил пустой пакетик в урну, потянул поводок:

– Пошли, Альма, за мной!

Елена Николаевна в последний момент заметила, как сумочка с ее стула взлетает и удаляется вслед за мужчиной в коричневой куртке. Она бросилась за ним:

– Стой! Стой! Отдай сумку! Отдай, кому говорят!

Она припустила изо всех сил.

– Сто-о-й!

Они пересекли площадь.

– Я полицию вызову, отдай сумку!

Парень завернул во двор и припустил еще быстрее. Елена Николаевна собралась духом и сделала рывок. С воришкой их отделяли всего несколько метров, но впереди возник забор с частыми железными прутиками. Мужчина легко перемахнул через него и остановился.

Елена Николаевна подбежала, взялась за прутики, еле переводя дыхание:

– Я люблю тебя. Слышишь?! Люблю! – Она взглянула ему в быстрые непонимающие глаза.

Мужчина неопределенно пожал плечами, как будто не нашел ответа, и опять рванул.

– Эй, ты, с сумкой! Я люблю тебя! – крикнула Елена Николаевна вдогонку и побрела обратно к площади.

Музыканты играли поразительно красивую мелодию – блюзовую, бирюзовую, про любовь. Конечно, про любовь. И она заплакала. Елена Николаевна плакала и танцевала. Ей было все равно, что подумают о ней люди. Что подумает мама. Что скажет Михаил Федорович. Она растворялась в музыке, всхлипывала, утирала бегущие ручьями слезы и танцевала – так, как должна была танцевать еще молодой, но всегда стеснялась. А сейчас ей стало все равно. Она танцевала раскованно, свободно, легко…

Музыка кончилась. Люди хлопали Елене Николаевне от души, будто она с известным на весь мир номером выступала с гастролями. Елена Николаевна поклонилась, подошла к своему столику, устало села. И уставилась на сумочку. На столе лежала ее сумочка, которую только что украл мужчина в коричневой куртке. Она огляделась. Его не было. Открыла сумку, вытащила кошелек. Всё на месте.

Официант принес кофе и пирожное:

– За вас заплатили. «Тот, кого вы любите». Такой, в коричневой куртке. Хорошего вам вечера.

Музыка вновь заиграла. Она окутывала площадь как пуховое одеяло. Солнце отражалось оранжевым светом в каждой пылинке. Пахло ранним летом. Было уютно, тепло, хорошо… будто обнимает мама.

Мы с Сашенькой ровесники, учились в одном институте. Поженились на третьем курсе, свадьбу праздновали всем потоком – человек двести было. Уехали тогда за город, накрыли целую поляну: сосиски, отварной картофель, соленые помидоры, огурцы, квашеная капуста – мне мама их тогда присылала в общежитие. Ну и водка, конечно. Шашлыки жарили, пили, пели, целовались.

Знаете, как целовались мы тогда? Губы болели потом – опухшие, дотронуться невозможно, и он, Сашенька, не выпускал меня ни на минуту. Целовались как дышали, захлебываясь поцелуями.

Костер, палатки, гитары… Такая красивая свадебная ночь у нас была! Небо черное, звездами запорошено, луна, как фонарь огромный, желтым светом поляну заливает, и запах сосновый. Комары гудят, будто трубы заводские. И я, в платье невесты, на лесной поляне, свечусь под луной.