На пару часов наступало блаженное забытье. Выделывая в воздухе тот или иной элемент, а их разнообразиям впору было удивиться, она словно погружалась в другой мир. Внутренний мир, где господствовали только эмоции.
В эти моменты была лишь музыка, что ловила её настроение, она и потаённые желания.
Вот и сейчас, благодаря многолетней практике, руки скользили по пилону, а тело, подчиняясь приказам хозяйки, послушно принимало нужные позы, умело переключаясь с одного трюка на другой.
Сосредоточенная, Матвеева ничего и никого вокруг не замечала, так что то, что за ней наблюдают обнаружила лишь через несколько минут, при очередной смене поз, случайно бросив беглый взгляд на зеркальную стену.
О том, чтобы продолжать, разумеется, речи уже не шло. Её приватность самым подлым образом была нарушена.
Прокружившись и мягко соскользнув вниз, она без особого восторга выключила музыку на плеере, подсоединённую к колонкам, и направилась к Кириллу, который к тому моменту уже с ногами вполне удобно примостился возле окна, на одном из многочисленных низких подоконников. Рядом уютно пристроилась знакомая женская вещица.
Кометов громко зааплодировал, от чего по пустому залу разнеслось затянувшееся эхо.
— Я впечатлён. Правда. Это зрелище теперь никогда не сотрётся из моей памяти.
— Не льсти себе. С памятью как раз-таки у тебя и проблемы, — сумку тщательно изучили на содержимое. Вроде всё на месте и так же, как и лежало. — Что, неужели даже не рылся?
— Удивление в голосе меня прямо обижает. Мне же не десять лет хихикать от прокладок в секретном кармашке, — праведно оскорбились. — Но ксерокопию паспорта я сделал на всякий случай, да.
— Даже не хочу знать, зачем.
— Чтоб ты от меня никуда не делалась.
— Прекрасно, — длинная лямка была закинула на плечо, а на Кирилла испытывающе уставились, вытянув губы трубочкой и выжидающе скрестив руки на груди.
— Что такое? — не понял собеседник. — Любуешься?
— Жду.
— Чего?
— Когда ты свалишь.
— А надо?
Ульяна нетерпеливо тряхнула головой.
— Нахрена ты припёрся? Я же просила оставить всё на ресепшене.
— И пропустить такое? Да это прекрасное видение теперь будет сниться мне каждую ночь. Может, станцуешь ещё немного? Для меня.
— Обязательно станцую. Канкан, на твоих похоронах. Без нижнего белья.
— Какая жестокость! Я же этого не увижу! Женщина, где твоя человечность?
На висящие под потолком большие часы был брошен быстрый взгляд.
— Ты уйдёшь или нет?
— Только с тобой. Я как раз хотел пригласить тебя пообедать. Тут вроде кафе в этом же здании есть.
Ясно. На сегодня тренировке конец. У неё, конечно, было ещё в запасе чуть больше получаса, но этот клоун ведь теперь не даст нормально дозаниматься.
— Решил меня отравить? Ничего умнее не придумал? Обойдусь, — Матвеева, круто развернувшись на пятках, направилась к входу, на ходу стягивая с волос резинку, от чего растрепавшиеся волосы упали на плечи лёгкими волнами.
— Эй, — Кометов соскочил с подоконника, нагоняя её. – Слушай, я тут подумал: мы с тобой как-то неправильно начали. Давай попробуем заново? Посидим, пообщае… — дверь женской раздевалки захлопнулась перед его носом, но это его нисколько не смутило. Кирилл прильнул ближе к щели. — Ну, правда. Чего нам делить? Ну, подумаешь, когда-то там обидел тебя. Мы ж были детьми. Я сейчас-то не особо умней, а тогда гормоны играли. Хотелось выпендриться перед другими ребятами, для того и то глупое представление. В подростковом зверинце ведь как: или ты, или тебя. Ну, вот я и решил, что… ну... — наступила заминка. Сложно было подобрать правильную формулировку, чтобы окончание предложения не прозвучало слишком обидно.
